Ключи счастья. Том 1. Анастасия Вербицкая
глядит на этот клубящийся, какой-то синеватый туман. Там таинственная попелюха. Она ждет полуночи, чтоб родиться. Ах, если бы одним глазком увидать, как зашевелится она внизу!
Она досиживает до темноты. Нервы ее так взвинчены, когда она спешит домой, к ужину, что крик совы в дуплистой липе доводит ее чуть не до обморока. Но она счастлива.
По вечерам она часто говорит с Петро. Тот на своем веку всего видал. И русалку на гребле, и ведьму за клуней. И черт один раз чуть не утопил его на плотине. Затащил в болото… Да спасибо, что вспомнил, перекрестился… А то не быть бы ему в живых!
– А черт – как захохочет! И пропал… А я уж на хребле стою…
– Да вы пьяны небось были? – смеется дядюшка.
Маня грозит ему кулачком. «Противный дядюшка!»
– Действительно, Хведор Хвилиппыч… У менэ в голове дуже шумело. Но пьян я не был. Ни! Хорошо, я догадался, перекрестился вот так. Как он захохочет! И пропал. А я уж на хребле стою…
Он раз десять рассказывает об этом. И все в одних и тех же выражениях.
По гребле да мимо кладбища он никогда ночью не пойдет. Потому – нечисто.
Но Маня верит во все: и в ведьму, и в черта, и в русалку. Для нее не умерли боги…
Любит она и пение дивчат на селе, в праздники. Только мало певуний осталось. Многие ушли в Крым, на заработки. А парубки ходят угрюмые. Все собираются кучками. О чем-то шепчутся…
Всей семьей Горленко в экипажах возвращаются вечером с поля, со жнитва. Внизу, в лощине, идет скот.
– Глядите! Глядите! Что они делают! Какие смешные! – кричит Маня, дергая дядюшку за рукав.
– Oh sancta simplicitas! – смеется дядюшка. – C'est trop fort, èa![21]
Вера Филипповна вспыхивает. Соня молчит и смотрит в сторону. Ее губы стиснуты. На лбу, между бровей шнурочками, залегла тонкая морщинка.
– Ах, какие они смешные! – кричит Маня, задыхаясь от смеха.
Удар пастушьего бича прекращает эту идиллию.
– Не оглядывайся! Довольно! – обрывает резко Вера Филипповна. – Ты ведешь себя неприлично!
Изумленно и сконфуженно глядят на нее «глаза Миньоны».
В спальне, вечером, после долгого колебания Соня говорит подруге:
– Маня… Принято не замечать того, что ты нынче видела в поле. И не говорить об этом. Мне была очень досадно, что ты смеялась. Знаешь, что эта было?
– Нет… – Глаза Мани широко открыты.
– Это любовь животных…
– Лю-бовь??!
Соня спокойно объясняет то, что неизвестно детям города. Она же с детства любит животных. И проводила целые часы на скотном дворе. Для нее давно нет тайны. Ей ни смешно, ни противно. Скотница сама хлопочет о том, чтоб встретились пары. От этого родятся прелестные телята или жеребята. Такие беспомощные, невинные, с кроткими глазами. И все этого ждут. И все говорят об этом не стесняясь, когда корове или лошади надо родить. Все это так просто! И только мама воображает, что я об этом не знаю ничего…
После долгой задумчивости Соня говорит, как бы думая вслух:
– Животные счастливее людей. У нас
О, святая простота! (лат.) Это, пожалуй, слишком! (франц.).