На перекрёстке ностальгий. Избранное. Борис Хайкин

      Над страницей склонившись низко

      И взлохматив копну прически,

      Бьет по клавишам машинистка,

      Словно гвозди вбивает в доски.

      По плечу ей любое дело,

      Непрестижно пусть, непочетно.

      Не досталось ей клавиш белых.

      Больше видела клавиш черных.

      В серых буднях, не зная скуки,

      Гнула спинушку неустанно.

      Разучились печатать руки,

      Управлявшие мощным краном.

      На душе – непокой и стужа.

      (Не обидел господь наукой).

      Много весен одна, без мужа,

      Поднимала детей и внуков.

      Только прошлое не исправишь.

      И жила она, как умела.

      Яркий оттиск от черных клавиш

      На судьбе отразился белой.

      Военных дней дорогой длинной,

      Горяч, неопытен и смел,

      Дошел отец мой до Берлина,

      А вот до дома – не сумел.

      Шальные пули – мимо, мимо.

      А в мирной жизни – спору нет —

      Отец мой был неисправимым —

      Он часто шел на красный свет.

      Удар – он падает все ниже.

      Я не успел прийти на зов.

      Но с той поры я ненавижу

      Утробный скрежет тормозов.

      Боюсь встречать знакомых стариков,

      Постигших боль утраты и разлуки.

      В глазах их видеть гнет тоски и муки

      И делать вид, что с ними не знаком.

      Полынь их слез, дрожанье слабых рук —

      Партнера ждут для горьких откровений.

      Что можешь ты? – лишь тему переменишь.

      – Все обойдется, – выпалишь не вдруг.

      Подать лекарство, чушь про жизнь нести,

      Про то да се с энергией завидной.

      Ты молод и здоров, а это стыдно

      Пред немощью чужой в конце пути.

      Что примерять наряд почтенных лет?!

      Им нужно от тебя совсем немного:

      Помочь им перейти через дорогу

      Утрат, что одному не одолеть.

      Ценю степной уют.

      В один из теплых дней

      Проснусь, когда поют

      Петух и соловей.

      Он непереводим —

      Напева дух хмельной.

      Кричит свое один.

      На сто ладов – другой.

      Навязчивый куплет

      Подстрелит сердце влет.

      Один перекричит.

      Другой перепоет.

      И ты поймешь в тоске —

      Век быть собой самим.

      Не споря о шестке,

      Петь голосом своим.

      Давай, Петух, споем

      Негромко, но легко.

      Пусть каждый – о своем,

      Но оба – высоко.