Иудейка. Алекс Чин
Хагай. – Это же ни в чём не повинный человек.
– Я здесь один человек, а не вы, – огрызнулся Мазепа, касаясь указательным пальцем курка. – Ну?
Оттолкнувшись руками, Хагай вывалился из тележки и, упав на мостовую, больно ударился лицом о камни. Тогда он попытался подняться, но с первого раза не получилось. Его ноги были ампутированы чуть ниже колен, а раны распухли и кровоточили, причиняя невыносимые страдания. Но…
«Я должен это сделать, должен! – думал Хагай, скрипя зубами и снова пытаясь подняться на культи. – Я должен, или этот подонок убьёт безобидного старика, который не отвернулся от меня. Рискуя собственной жизнью, он забрал меня из больницы, и теперь его жизнь зависит от меня. Нет, он не должен погибнуть из-за меня. Он…»
Держась за край тележки руками, Хагай кое-как встал на культи. Подбадривая себя, он стал напевать мелодию «Семь сорок». Ужасная боль огнём жгла его ноги, но он топтался на месте, словно танцуя. Лицо калеки сделалось мертвенно-бледным, по телу заструился пот, а он…
Сначала Хагай подпевал себе тихо, а потом… Кровоточащие раны вдруг перестали болеть, словно потеряв чувствительность, и тогда… Слизывая кровь, струйкой вытекающую из разбитого носа, он стал громко напевать мелодию и быстрее перебирать культями.
– Эй, Йоханан, чего стоишь, хлопай! – закричал он в исступлении. – Этот негодяй хотел насладиться моим танцем! Так пусть видит, как я танцую свой любимый фрейлехс! Эй, – он выплюнул кровавую слюну: – Эй ты, подонок, ты доволен? Ты видишь, как я могу? Давай присоединяйся! Посмотрим, кто кого перепляшет! Ты или я? А ну…
Увидев его глаза, светящиеся ярким сиянием, Мазепа попятился. Затем он круто развернулся, набросил на плечо винтовку и побежал в ту сторону, куда ушли немцы. Силы покинули Хагая, он упал на мостовую, лишившись сознания. Пришедший в себя Лейбович с трудом погрузил его в тележку и, пугливо озираясь, покатил её в направлении своего дома.
Политическое и военное руководство Польши осознавало, что они проиграют войну Германии ещё до вступления советских войск в Западную Украину и Западную Белоруссию. Тем не менее они не собирались сдаваться или вести переговоры о перемирии с Германией. Вместо этого польское руководство отдало приказ эвакуироваться из Польши и перебираться во Францию. Само правительство и высшие военоначальники перешли границу близ города Залещики в ночь на 18 сентября. Польские войска начали отступать к границе, подвергаясь атакам немецких войск с одной стороны и время от времени сталкиваясь с советскими войсками с другой. К моменту приказа на эвакуацию немецкие войска нанесли поражение польским армиям «Краков» и «Люблин» в сражении за Тумашув-Любельский, которое продолжалось с 17 по 20 сентября.
17 сентября советские войска вступили в пределы Польши с востока в районе севернее и южнее Припятских болот. Советское правительство объявило этот шаг, в частности, несостоятельностью польского правительства, распадом польского государства де-факто и необходимостью обеспечения безопасности украинцев, белорусов и евреев, проживающих в восточных