Иудейка. Алекс Чин
Терзавшая ее душевная боль словно растаяла.
И ещё вспомнила, ворочаясь на матрасе, Барбара, что в тот день она не ловила на себе пламенных взглядов Казимира. Доказывая собравшимся свою правоту в отношении действий СССР, он выглядел расстроенным и даже подавленным. И был не так словоохотлив, как на первом собрании. Тогда он выглядел целеустремлённым и жизнерадостным, а в этот раз был явно не в духе.
«Сам на себя не похож, – бросая на Бзежинского украдкой взгляды, думала Барбара. – Наверное, в душе он тоже не одобряет действий СССР в отношении Польши, но по каким-то причинам вынужден всячески их оправдывать…»
После собрания все стали расходиться, а Казимир попросил её задержаться.
– Как у тебя дела?
– У меня?! – удивилась Барбара. – Мы так и живём с мамой в подвале синагоги. От отца нет никаких весточек. Мы уже склонны считать, что он сложил где-то голову.
– Не исключено, – вздохнул Казимир. – На полях сражений многие сложили головы. А о жилье для тебя и твоей мамы я позабочусь. У меня есть уютненькая квартирка на примете…
Барбара проснулась рано утром с мокрыми от слёз глазами. Что ей приснилось, она не помнила. Сквозь приоткрытую дверь в подвал пробивались лучики света. Обитатели ещё спали, слышались отрывистое дыхание и храп. Кто-то стонал, кто-то бессвязно бормотал, а кто-то чмокал во сне губами.
– Вижу слёзы на твоих глазах, девочка, – услышала Барбара слова и обернулась.
В шаге от неё стоял Мойше Шорр и смотрел на неё печальным взглядом.
– Есть такая древняя мудрость, – продолжил раввин, – слёзы во сне – святые слёзы. Окунаясь в сновидения, человек не станет плакать из-за пустяков. Его заставляют плакать как во сне, так и наяву лишь невыносимая боль и бессилие.
– А я сама не знаю, что тревожит и пугает меня, – прошептала Барбара. – Я не помню, что мне приснилось, но сердце сжимается от тревоги.
– Увы, ты не одна здесь такая, – вздохнув, развёл руками раввин. – Каждого, кто нашёл здесь убежище, привела своя беда. Теперь мы вместе переносим страдания и боль!
Раввина кто-то окликнул, и он отошёл. Распахнулась дверь, и в подвал вбежал Янек. Его волнение и бледность заставили Барбару насторожиться, а сердце в груди забилось часто-часто.
– Еле-еле решился войти сюда, – прошептал он так тихо, что было слышно только ей.
– Что-то случилось? Почему ты так взволнован? – насторожилась Барбара.
– Идём со мной, – выпалил он. – В этом подвале я чувствую себя не в своей тарелке.
Попетляв по полупустым улицам, Янек привёл Барбару к дому, спрятанному в глубине двора. Поднявшись на второй этаж, он вынул из кармана ключ.
– Ничего не пойму, – сказала она. – Для чего ты сюда меня привёл?
– А ты не догадываешься? – переспросил Янек. – Казимир нашел эту квартиру и попросил показать тебе.
Барбара едва устояла на подкосившихся ногах. После густонаселённого подвала синагоги комната показалась ей удивительно уютной