Арабская дочь. Таня Валько
с удовольствием стучит ножками в прогулочной коляске.
– Купим золотых рыбок и выпустим их в воду, да? – спрашивает девочка, развеселившаяся в первый раз за долгое время.
– Любимые мои, как хорошо, что вы живы и здоровы! – Хадиджа выбегает из дома с распростертыми руками и прижимает племянниц к себе. – Мама, я так рада, что ты вернулась!
Хадиджа с грустью смотрит на поседевшую от переживаний ливийку.
– Я тоже рада, дочка. – Старая женщина слегка улыбается, похлопывая обрадованную Хадиджу по спине.
– Извините, maam[15]. – Худой как жердь чернокожий мужчина сгибается пополам перед Маликой. – Въездные ворота не исправили, но багаж мы сейчас внесем.
Договорив это, он спешит с негритянкой, одетой ненамного лучше, к автобусу, и они, сгибаясь под тяжестью чемоданов, переносят их в дом. Малика только стискивает зубы и неприязненно смотрит на мир вокруг.
– Обед подан! – доносится изнутри голос Матильды.
Все, не говоря ни слова, входят внутрь.
– Хорошо все же, что ты здесь. Надеюсь, на этот раз задержишься дольше.
Приземистый мужчина в потертом костюме приводит Малику в темную нору, которая должна служить ей кабинетом.
– В конце концов, я собираюсь отсюда уехать, разве нет? – говорит он невежливо.
Здание посольства, возможно, и не относится к самым красивым в Аккре, но это обширный комплекс с огромный садом, бассейном и многочисленными постройками. Кабинет Малике выделили не в главном здании, а в маленьком строении при консульстве, и вход в него для посетителей расположен со стороны боковой улочки. С визовым отделом у них общая приемная с двумя охранниками в глубине длинного, как трамвай, помещения. У Малики не было выбора ни в отношении участка работы, ни в отношении должности – она согласилась на то, что предложили. Ей не пришлось ждать выезда по дипломатическим каналам, который могли отложить в любой момент. Если она захочет получить что-нибудь получше, это потребует времени и хлопот, но когда нужно выехать немедленно, то будешь благодарен за любую должность. Даже если работа изнуряющая и хуже всех оплачиваемая во всем посольстве, даже хуже, чем деятельность консула.
Малика – политический атташе. Она должна заниматься решением ливийско-ганских проблем, что в принципе невозможно. Это отделение принимает всех посетителей, одни приносят жалобы и декларации о налогах, выплаченных ливийскому правительству, другие – заявления о краже денег из посольства Ганы в Триполи, о содержании нелегальных иммигрантов в лагерях для интернированных, о домогательствах, об изнасиловании, избиениях и даже мародерстве в их районах и, наконец, о беспричинной грубой депортации.
– Надеюсь, у тебя крепкие нервы.
Женщина-дипломат стоит посреди будущего кабинета, сейчас заставленного металлическими стеллажами, на которых громоздятся папки и торчат еще неразобранные документы.
– Ну здесь и пыли! – Малика громко кашляет и демонстративно вытирает нос. – Кто-нибудь
Maam (