После грозы. Сюзан Руа
но что-то подсказывает мне, что дискуссия, которой я так боюсь, начнется раньше, чем я успею его попробовать. Все-таки удивительно, как меняются люди, когда наступает момент для серьезного разговора: в комнате повисает неловкое молчание, и Бренда взглядом ищет у сына поддержки. Карл тут же начинает убирать со стола, словно освобождая пространство для слов. Бренда ждет, пока он вернется на место, и только потом поворачивается ко мне. Этого времени достаточно, чтобы меня охватила нервозность. И я выдаю свою тираду, словно опасаясь, что они, со своими добрыми намерениями, не дадут мне сказать:
– Бренда, я не могу оставить ребенка. Это невозможно.
Я замолкаю, чтобы перевести дыхание. Сказала несколько слов, а ощущение такое, будто пробежала марафон. Да, торт я так и не попробую… Я встаю из-за стола, но Бренда накрывает мою руку ладонью и смотрит умоляющим взглядом:
– Пожалуйста, удели нам еще десять минут!
У меня подгибаются колени, и я сажусь на место. Жду. Слушаю. Бренда обрисовывает ситуацию – она понимает мои опасения: у меня нет семьи, смерть Алекса стала для меня тяжелым ударом. Она говорит о страхе, который я должна испытывать при мысли о том, что могу сделать ту же ошибку, что и моя мать когда-то, ведь ребенок требует больших затрат, а зарабатываю я не так уж много.
– Мы хотим тебе помочь, – подводит итог Бренда.
Слова быстро слетают с ее губ – наверное, она боится, что я уйду прежде, чем она успеет договорить. И вдруг она заводит речь совсем о другом: Алекс, конечно же, хотел бы, чтобы я оставила ребенка, потому что это – подарок Небес. Вероятно, Бренда надеется, что этот аргумент меня растрогает, но этого не происходит. Откуда мне знать, чего хотел Алекс? Мы с ним никогда не говорили о детях.
– Шарлотта, это чудо, как ты не понимаешь? Алекс продолжает жить!
Бренда смотрит на мой живот, скрытый столом, словно это может придать ее словам бо́льшую значимость, но я отворачиваюсь. Что бы она ни говорила, Алекс умер, и этот ребенок не вернет его. Карл накрывает ладонью мою руку, и мое внимание переключается на него.
– Шарваз, у нас есть деньги.
Я отвечаю самым сердитым взглядом, какой только имеется у меня в запасе, и намереваюсь встать. Карл хватает меня за руку, чтобы удержать, и спешно добавляет: они очень хотят мне помочь, и все, что от меня требуется, – это сказать, что мне нужно. Я неловким движением сбрасываю его руку и гневно ударяю по столу кулаком:
– Единственное, что мне нужно, – это Алекс!
Все мое существо сотрясается от неописуемой ярости, и, пользуясь моментом, я проговариваю все, что у меня на сердце: что Алекс не имел права меня бросать, что он обещал быть со мной, и вот я снова оказалась одна на белом свете! И категорично заявляю: я не желаю жить как моя мать! Очень трудно растить ребенка, когда тебе некому помочь. Я это знаю, я это испытала на собственной шкуре.
– Но ты не одна на белом свете! – перебивает меня Бренда. – Этот ребенок – Эванс, и теперь мы – твоя семья.
Ее голос дрожит, и по тому,