Охота за темным эликсиром. Похитители кофе. Том Хилленбранд
Ему было лет двадцать пять, лицо бледное из-за работы в закрытых помещениях, тело уже поразительно полное, даже для голландца. Он был похож на личинку, закутанную в черный дамаст.
– Разве я могу отнять что-то у вас, сеньор? Вы сам себе хозяин. Но нам пригодится этот человек, и, возможно, мы смогли бы применить его умения на благо республики.
– И как это возможно, скажите на милость?
– На этот счет я не имею права ничего говорить. Могу лишь обещать вам, что мы намерены использовать его для мероприятия на благо Генеральных штатов, которое, кроме прочего, представляет собой чрезвычайно богоугодное дело. Возможно, нам удастся превратить его в полезного члена общества.
Домселаер с отвращением поглядел на стоявшего на коленях Овидайю.
– В этом я сомневаюсь. Потому что его нужно отправить либо на рудники, либо на плантацию сахарного тростника: он должен вкалывать, как бык под ярмом, иначе он навеки останется грешником и обманщиком.
– Вероятно, вы правы. Но все же вы предоставите его в наше распоряжение? Конечно же, tuchthuis получит соответствующую компенсацию.
Домселаер обреченно пожал плечами:
– Забирайте. Но не возвращайте потом.
Затем он отвернулся и стал подниматься по лестнице. Овидайе очень хотелось сказать что-то, однако его по-прежнему сотрясал кашель. Не успел он опомниться, как Рууд поставил его на ноги и подтолкнул к ступеням. Перед глазами снова заплясали черные круги, и он опять потерял сознание.
Придя в себя, он чувствовал себя уже значительно лучше. Возможно, дело было в том, что его переодели в сухую одежду и посадили в кресло у камина – кресло начальника. Мужчина узнал комнату, но Домселаера нигде не было видно. Вместо этого на него глядел тот самый толстый купец. Он стоял в нескольких метрах от кресла, прислонившись к стене, и курил трубку.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался купец.
– С учетом обстоятельств довольно хорошо, сеньор. Позволите ли спросить, с кем имею честь?
– Пит Конрадссоон де Греббер. Я должен сопроводить вас к своему отцу.
Де Греббер. Конрад де Греббер. Это имя о чем-то говорило ему, однако в желудке все еще было слишком много солоноватой воды из канала.
– Может быть, вы можете рассказать мне что-то о том деле, относительно которого ваш дорогой отец желает побеседовать со мной?
Де Греббер отрицательно покачал головой.
– Понимаю. Полагаю, мы уходим немедленно.
– Если вам это удобно, господин. Полагаю, вас здесь ничто не держит.
Овидайя поднялся, посмотрел на мраморный символ Амстердама, строго глядевший на него с камина и крепко сжимавший в руке молотильный цеп.
– Нет, ничто.
Они вышли из приемной Домселаера и оказались во внутреннем дворе тюрьмы. Там их уже ждала черная лакированная повозка, бричка с упряжкой из двух лошадей, которых могли себе позволить только очень зажиточные жители Амстердама. Вот уже к ним подбежал