Ампутация души. Алексей Качалов
к Деснину, который как на грех выходил в тот момент из подсобки покурить.
– Опа! На ловца и зверь бежит.
Деваться Деснину было некуда, и он приготовился к самому худшему.
– Ты чего натворил? – уставилась на него Юлька.
– Да ничего, – буркнул Деснин в ответ. – Мужика из петли вынуть хотел.
– Ага, а потом скрылся. Ты его знал? – тут же начал допрос капитан.
– Да откуда. Я неместный вообще.
– А я вот и вижу. Документы при себе есть какие?
Деснин молча протянул справку.
– У-у, сто пятая. Ясненько.
– Андреич! – выскочила из-за прилавка Юлька и ухватила мента за рукав. – Ты чего удумал? Он же ничего не сделал.
– Не сделал, так сделает, – одернул руку мент. – У меня на это нюх.
– Да завязал он. Это… это жених мой.
– Ха! – усмехнулся капитан. – По переписке что ли? Ну прям «Калина красная». Да только то кино, а я в кино не верю. Не боишься с уголовником-то? Он у тебя еще и хату с магазином выставит. К нам побежишь, да поздно будет. А с тобой, – обратился он к Деснину, – мы еще разберемся. Одно нарушение уже есть – не отметился.
– Да я как раз шел, – соврал Деснин.
– Вижу я, как шел. Еще одно нарушение, и как УДО получил, так и обломишься, знаем мы вас. Это, Юль, у меня там в машине еще трое пацанов. Дежурство долгое…
Юлька без лишних слов выставила водку на прилавок.
– Ну и на закусь чего-нибудь заверни, – потребовал мент и ушел не расплатившись.
– Это что, крыша? – спросил Деснин.
– Да так, – махнула рукой Юлька. – У хозяина еще на рынке точка – менты докопаться могут до всякой ерунды. В общем, дороже выйдет, так что в водке велено не отказывать. Но они не особо наглеют: только по выходным заходят.
– Понятно. Ментовской беспредел. Если этот урод на меня зуб имеет… Вот влип, а, – расстроился Деснин. – Только откинулся – опять нары светят. Они ж с этим мужиком на памятнике дело просто так не замнут, меня дернут еще. Не хочу я туда больше. Знаешь, Юль, лучше я отъеду ненадолго, от греха подальше. Да и надо мне…
– Куда?! В Москву? Опять к этим своим корешам, уркам недобитым?
– Да нет. Сказал же – завязал я. Значит: завязал. И смирился.
– Ага, – пробормотала Юлька под нос, – Ничего себе смирение – не успел на волю выйти – уже глаз подбитый, да вон от ментов бегаешь… А-а, – Юлька повысила тон, – ты к своему попу, да? Черт бы его побрал! Ты ж ведь из-за него сел, сам сел. И чего он тебе только наговорил? Чем мозги до такой степени запудрил?! Чем…
– Юля! – в глазах Деснина мелькнула злость.
– Чего: Юля, Юля. Я уж двадцать пять лет Юля! – Юлька демонстративно отвернулась.
– Юль, – Деснин положил руку на плечо подруги, – надо мне съездить. Понимаешь – надо. Полагается так. Благословение получить. На новую жизнь. Да еще договориться насчет венчания. По-божески теперь жить