Ампутация души. Алексей Качалов
мертвый – и то митингует, – бросил кто-то из толпы, разглядывавшей покачивающийся на ветру труп.
– Да, допился мужик. Я его трезвым уж полгода не видела.
– Но хоть бы удавился поскромнее, а то что это – на глазах у всех. Артист, блин.
– А ведь не глупый мужик-то был. Едкий, правда.
– Вот сам себя и съел. А в зеркале, зеркале, вишь, мы стоим.
– Я ж говорю: митингует все. Типа: я – это вы.
– Да ладно. Хрен его знает, что ему спьяну в голову взбрело.
Тут кому-то показалось, будто покойник дернул ногой. «Живой!» – пронеслось по толпе, но никто не двинулся с места, продолжая глазеть на небывалое зрелище. Лишь Деснин рванулся вперед, растолкал зевак и вскочил на бордюр перед памятником. Дотянулся он лишь до колен, неловко ухватил висельника за ноги и попытался приподнять.
– Отставить! – послышался приказ.
Деснин обернулся. К памятнику подбегал ментовской капитан.
– Да он вроде жив! – не отпуская ног прокричал Деснин.
– Какой там жив, – возразил кто-то из очевидцев. – С самого постамента прыгнул. Тут всю шею вмиг сломаешь.
– Отпусти, – приказал капитан, – и отойди. Щас специалисты подъедут и разберутся. Ты сам-то вообще кто такой?
Вместо ответа Деснин спрыгнул с постамента и потянулся рукой в карман, где нащупал справку об освобождении. «А ведь заберут до выяснения, – неслись в голове мысли, – Кто его знает, что у ментов на уме. Такое дело замять не просто. Мне же предъявят, что я этого мужика додавил – и я крайний. К тому же на учет не встал, не отметился, а сутки уже прошли. Плакало мое УДО.» Но тут раздался вой сирен. Милиция, скорая и пожарные подъехали почти одновременно. Толпу попросили разойтись. Деснин также предпочел побыстрее ретироваться с площади.
– А ты постой, – окликнул его капитан.
Деснин притормозил было, но тут заметил, что к остановке через дорогу от площади подъезжает троллейбус. «Не хочу я больше в камеру, гражданин начальник», – буркнул он себе под нос, рванул через дорогу и заскочил в уже закрывавшуюся дверь. Подойдя к окну, Деснин наблюдал как капитан машет руками и матерится, безуспешно пытаясь перейти оживленную улицу.
Проехав пару остановок, Деснин на всякий случай пересел на троллейбус другого маршрута. Этот был забит под завязку, так что затеряться не представляло сложности. В центре задней площадки стояла большая дорожная сумка. Граждане спотыкались об нее и громко выражали свое неудовольствие. Заметив это, кондукторша бросила мимоходом: «Поставьте сумку к окну!» Хозяин, однако, не объявился, и сумка осталась на месте. Снова оказавшись на задней площадке, кондукторша повторила свое требование. И снова никакой реакции.
Тут кто-то, зевая, выдвинул глубокомысленное предположение: «Бомба, наверное». Близстоящие граждане начали с опаской поглядывать на подозрительную сумку. С трудом продравшись сквозь толпу на заднюю площадку, кондукторша потребовала у владельца сумки откликнуться. В ответ –