Между любовью и любовью. Галина Лавецкая
такому странному браку.
Стас уехал, а жизнь без него текла, как обычно. Вика в соавторстве с приятелем-драматургом написала две пьесы, и они готовились к постановке. Все свободное время проводила с Аликом, иногда дома, с девочками, но чаще в компании друзей.
Летом начались поездки на дачу, к детям. Алик совершенно обаял бабушку и тетю Нату, а ведь у них Стас всегда в любимчиках ходил. Но Алик читал бабуле и тете Бальмонта, Блока, Ахматову, и они таяли от удовольствия и внимания. Когда приезжал Лев Иванович и гости, устраивался большой праздник с шашлыками, пирогами и шумным весельем. Алика уговаривали остаться ночевать – дом большой, места всем хватит. Куда ехать так поздно, тем более выпивали? Но Алик никогда не оставался, обещал приехать завтра.
– Не могу, Викусь, – объяснял он. – Боюсь, не выдержу, проникну к тебе, и Лев Иванович застукает нас, как сопливых десятиклассников. Представляешь картинку? Я за тобой завтра приеду.
Вика, смеясь, провожала его до машины. И в темноте они целовались, «как сопливые десятиклассники».
В конце июня мама с папой и девочки уехали в Ялту, в санаторий, а Вика с Аликом наслаждались полной свободой. Этим летом, в июле, проходил кинофестиваль, так что вся «киношная и околокиношная» публика вернулась в Москву. Открытие, просмотры и пресс-бар, где до утра не затихало веселье. После закрытия утомленные киношники потянулись на юг.
Вика с Аликом и Никита со своей новой девушкой уехали в Пицунду, в Дом творчества. Девушка Вероника – тоже актриса, Никита своим вкусом не изменял, была очень милой, женственной, с каким-то одухотворенным взглядом серых глаз. С ней было легко и спокойно. Вероника обладала некой женской мудростью, что было совершенно несвойственно бывшим подругам и женам Никиты. Он тоже изменился. Харизматичный, подчеркнуто галантный по отношению к любой девушке из их компании, он всегда был чуть ироничен. То ли шутит, то ли серьезно говорит – не поймешь. На Веронику же смотрел с недоверчивой нежностью, хотя и говорил при этом шутливым тоном. С Никитой отдыхать и праздновать всегда было очень приятно. Он умел все организовать, договориться, создать легкое, праздничное настроение. Не считал за труд сорваться с пляжа, съездить на рынок в Гагры, накупить горы вкуснейших вещей, и в ближайшем пляжном кафе вдруг появлялся роскошно накрытый стол. Люди, стоящие в очереди за сосиской и лимонадом, с изумлением взирали на это изобилие. А Никита, как ни в чем не бывало, появлялся возле лениво загорающей компании и приглашал:
– Прошу, господа, закусить чем Бог послал и выпить холодного домашнего вина.
Он всем, за исключением нескольких близких друзей, говорил «вы». Это было странно слышать в артистической среде, где на «ты» переходили легко и быстро. Но эта игра шла ему, и его «вы» звучало изысканно, а не официально. Где-то около полудня он мог приподняться с шезлонга и спросить:
– Вика, а не выпить ли нам с вами портвейного вина?
– Я бы с удовольствием, Никита, но не хочу вас затруднять.
– Помилуйте,