Сантехник. Павло Кобель
рассердился всерьез. «Это мы уже проходили: весь мир насилья мы разрушим, а на обломках будем писать всякие нерусские имена».
– Книжку верните, – сказал он. – Мне еще сегодня озимые сеять.
– Отдашь мне свой голос – научу, как добраться до сокровища.
Ромуальдычу все стало ясно. Голос ему отдай, а потом мычи всю жизнь, как корова: «Миру – мир». А сокровища, которые в земле таятся, опять достанутся всяким хитрожопым.
Но, прежде чем Ромуальдыч успел промычать хоть слово, жидкобородый широко раскрыл маленький рот и запел. Песня его взметнулась высоко в небо и оттуда, минуя уши, стала просачиваться в самую душу деда. Он узнал в ней всю свою тоскливую жизнь и увидел, как воплощаются его мечты, даже самые тайные, типа той, чтобы у соседа Петровича сдохла, наконец, коза. Он узнал имя бабки ПБОЮЛа и пронзительно вспомнил, как в первый и последний раз в жизни переспал с покойницей женой.
«Я – Президент России», – вспомнилось ему.
– Разве Президент России разговаривает с народом не через телевизионную тарелку? – смущенно и робко спросил Ромуальдыч.
– Вообще-то тарелка разбилась при посадке, но с тобой я говорю еще и потому, что ты способен следовать своей Судьбе.
– Что это за Судьба? – спросил дед.
– С одной стороны, слово для русского языка вполне обычное, вспомним хотя бы другие, образованные по тому же принципу: молотьба, гульба, голытьба. Но с другой – российская интеллигенция всегда вставала, а потом опять ложилась спать, именно с этим словом на устах. Пока человек молод и свободен, он знает свою Судьбу. Но стоит приучить его к горшку, как таинственная сила начинает полоскать ему мозги и промывает их до такой степени, что там ничего, кроме Петросяна с Дубовицкой задержаться не в состоянии.
Ромуальдыча не шибко тронули словесные экзерсисы жидкобородого, но «таинственной силой» он заинтересовался – бабка ПБОЮЛа разинет пасть, когда он будет вешать ей на уши про эдакое. Бабам, хлебом их не корми, дай только послушать про что-нибудь таинственное, вроде экскрементов гуманоида, найденных при раскопках общественного сортира.
– Сила эта только кажется нашим согражданам недоброжелательной, но в действительности она указывает человеку на его Место. Она готовит к этому его дух и его волю. В этой стране существует одна великая истина: независимо от того, кем ты являешься и что делаешь, ты – говно. И это и есть твое великое предназначение на Земле Российской.
– Даже если я хочу всего-навсего учиться или, допустим, жениться?
– Или построить землянку, родить олигофрена, посадить репку. У человека, кроме права на труд, есть еще почетная обязанность выбирать на свою шею дармоедов. Так записано в Конституции, а ее последний вариант пока никто не отменял.
Какое-то время они молча глядели на площадь и слоняющихся по ней нетрезвой походкой сельчан. Первым нарушил молчание жидкобородый:
– Так почему же ты решил учиться?
– Люблю я это дело.
Жидкобородый указал на торговца чипсами,