Сантехник. Павло Кобель
место этот райцентр», – думал Ромуальдыч.
Он сидел в крохотной забегаловке на два стола – одной из тех, что так часто встречались ему на улицах городка, зазывая надписями: «Попробуй зайди» или «У нас вы окончательно отдохнете». Несколько человек бритой наружности, передавая друг другу, курили по очереди толстую самокрутку с незнакомым запахом. За эти часы он повидал столько всяких людей: мужчин, женщин, лиц без определенного пола, – сколько за всю свою жизнь не видел даже на картинках в журнале «Караван историй».
«Край земли, – сказал он сам себе. – Здесь каждый думает только о том, как не свалиться вниз, к трем китам с их тремя частями и тремя составными источниками».
В детстве он видел репродукцию с картины художника, кажется, Неизвестного, «Иван Грозный убивает своего сына». Сейчас все окружающие казались ему похожими на Грозного, а себя он чувствовал сыном, которого вот-вот долбанут по башке неустановленным металлическим предметом.
К тому же все говорили на каком-то непонятном языке. «Фрустрации, -доносилось до него, – прет-а-порте… франчайзинг… Единственную знакомую фразу произнес очкастый юноша с татуировкой на лбу: «Писюк завис…». Это Ромуальдычу было не только понятно, но и хорошо знакомо.
К нему подошел хозяин, и Ромуальдыч щелчком по горлу попросил принести чего-нибудь горячительного. Идиот хозяин принес чай, в котором вдобавок плавал какой-то бумажный комочек на веревочке.
Впрочем, все это не играло значения – надо было думать не о том, как набраться, а о том, как добраться. Денег у него не было, но был исполнительный лист к лопнувшему банку «Чаровница», по которому, баял адвокат с аристократической фамилией Падла, можно получить деньги у какого-то Пушкина. Очень скоро он будет уже у ебипетских пирамид. Жидкобородый в бронежилете вряд ли стал бы его обманывать всего за один голос, да еще такой пропитой, как у Ромуальдыча.
Он говорил ему о знаках, и Ромуальдыч, покуда шкандыбал в райцентр, все думал о них. Мир полон знаками: они на земле, в небе, но больше всего их на заборах и стенах, особенно мест общего пользования. Надо только научиться их читать. В сельсоветском ватерклозете Ромуальдыч прочел однажды надпись: «До зарплаты еще два года, а срать уже нечем» – и сразу догадался, что исполнили ее не сами сельсоветские, а кто-то из посетителей.
«Бог не выдаст – свинья не съест», – подумал Ромуальдыч и слегка успокоился. Даже бумажный комочек показался не таким противным на вкус.
– Ты, ёпэрэсэтэ, откедова будешь, брат? – послышалась вдруг родная речь.
Ромуальдыч поздравил себя с облегчением: он думал о знаках, и вот подан знак. Кликнувший его был примерно одного с ним возраста, обут в такие же валенки, только надпись на телогрейке «UNITED STATE’S ARMI» указывала на то, что он из другого села.
– Балакаешь по-нашенски? – спросил Ромуальдыч.
– В этой стране почти все знают русский. Другое дело, что правильно писать на нем умеет один