Война за океан. Николай Павлович Задорнов
с двумя очагами и с теплым каном. Вкусно запахло звериным салом и вареной юколой. Женщины возились у очагов. Часть дома отгорожена – там собаки. Туда понесли ведро с пареной юколой.
Березин снял тулуп и только сейчас, в тепле, почувствовал, как замерз. Казалось, насквозь промерзли и этот тулуп, и полушубок под ним, и суконная куртка, и вся одежда и обувь. Он все стянул проворно и в одной рубашке уселся на горячий кан. Березин роздал подарки – всем по куску хлеба. Моложавая гилячка засмотрелась на него, потом, улыбаясь, видно понимая, как это будет приятно гостю, подала чашку горячего жира с кусочками юколы и с насыпанной туда мороженой ягодой. Попов и казаки, так же проворно раздевшись, подсели к столику. И им подали по чашке. Рыжеватый ушастый Парфентьев поражал гиляков своим ростом и цветом волос.
Березин глотнул жирку и почувствовал, как славно жить на свете, где бывают такие перемены. Грудь сразу согрелась. Давленая брусника такая вкусная!
Березин в былые годы торговал от Компании разным товаром, в том числе и водкой. Сам всегда мог выпить и, бывало, выпивал. Но пристрастился не к выпивке, а к книге. И сейчас у него с собой водка. Но есть и книга «Отечественные записки», дал Бошняк. Там новый рассказ Тургенева, несколько раз перечитывал его Алексей Петрович. Водка с собой на случай болезни и также для угощения. А со скуки, может, и напьешься, хотя Березин умеет греться и без водки. Захмелеть в такой поездке, да еще после того, как усмирял маньчжуров и гиляцких их прихвостней на Вайде, – не дай бог! Тыр – место, посещаемое маньчжурами.
Пришел старик в лохматой шапке. Снял ее. Он лыс.
– Афони нету? – спросил старик по-русски.
– А-а, Чедано!
– Алексей!
Чедано поздоровался со всеми.
– Нет Афони! Он скоро придет сверху.
– Почему сверху?
– Пошел Амгунью на Горюн, оттуда пойдет обратно. Он ведет купца Николая.
– А-а! Эй, да ведь я первый дорогу вам на Амгунь показал!
– Что же ты не откроешь свой товар? – спрашивали Березина гиляки.
Березин уже отошел от усталости, но торговать не стал. Ему хотелось разжечь любопытство гиляков.
С охоты пришел сын хозяина, достал из мешка мерзлую рысь. Околевший язык торчит из ее пасти узким красным треугольником, на окаменевших ушах – кисточки. Гиляк стал широкой спиной к сидящим на кане, подвесил рысь под крышей.
– Правда, что они маньчжурам не позволяют с пьяными торговать? – спросил он Чедано.
Рысь оттаяла. С нее стала капать кровь.
Вечером менялись, играли в карты и рассказывали сказки.
Легли спать, как полагается, ногами к стене.
Невельской много раз предупреждал каждого уходящего в экспедицию, чтобы не нарушали никаких гиляцких обычаев, огонь из юрты не выносили, спать головой к стене не ложились.
– Мы среди многочисленного вооруженного дикого народа, – говорил он. – Помните, что, только уважая обычаи этого народа, мы сдружимся.
«Всех