Бурситет. Приключения удалых пэтэушников, а также их наставников, кого бы учить да учить, но некому. Анатолий Шерстобитов
лучше прочих дорог в районе ухоженная, несомненный магнит для лихачей. Остановка, стандартный навес на холме, откуда далеко, на обе стороны просматривалась дорога. Видимость для водителей при подъеме ограничивалась, поэтому обгон запрещался, больше того, за километр до остановки дорога со стороны Гумбейска имела небольшой плавный поворот, что тоже явилось причиной другого запрета, ограничения скорости до пятидесяти километров в час.
Действия на этом месте у инспектора разнообразием не отличались, чего и не требовалось – безлюдье, все просматривается на километры вокруг, даже разговаривать он позволял себе в полный голос. Вот и нынешним утром он привычно поставил свои «жигули» за навес, с дороги не видно, зашел под крышу, закурил и стал рассеянно, казалось бы, поглядывать по сторонам, пошла работа.
Тишина. Воздух чист и неподвижен. На золотистые иглы еще невидимого солнца сладострастно нанизывались немногочисленные в той стороне тучки, рыхлые и заспанные. Морозец, трава поседела от инея. Старшина легонько постукивал себя по бедрам и плечам, прогоняя озноб, мычал незатейливый мотивчик. Пребывая в хорошем настроении, будучи здоровым, сытым и отдохнувшим, Альберт Тарасович на некоторое время почувствовал себя радостной частицей матери-природы, напитался жалостью к сидящей на столбе вороне, нахохленной и угрюмой, без сомнения, голодной и холодной. Тебе-то каково, милая птаха, нагишом, без тепла очага, молвил он грустно. Та на звук голоса шевельнула телом, похожим на беспарусную ладью, и ругательски каркнула. Старшина вспомнил, что живет эта дрянь очень долго, что вредитель, и стал прибрасывать, смог бы или нет снять ее на таком расстоянии с первого выстрела. Заключил, что с ружья так запросто, с пистолета – вряд ли.
Пошли редкие машины, больше порожние грузовики, и автоинспектор лишь пренебрежительно сплевывал горькую от никотина слюну. Но вот завиднелся грузовой «Москвич», скорость не меньше сотни. Водитель, парень лет тридцати, даже не пытался оправдываться, кивал согласно и яростно потирал шею, горел он синим пламенем – скорость превышена, ручник не работал, обгон, резина на двух скатах «лысая» и, самое главное, не было накладной на перевозимую обувь. Старшина неумолимой рукой засовывал его удостоверение во внутренний карман.
– Не губи, начальник! – взмолился парень. Ворона испуганно снялась и тяжело замахала прочь. – Проси, чего хочешь!
– Ну-уу, молодой человек, как вы дешево цените свои права, – пошуршал Полукаров принятым червонцем и сунул в брюки. – Глубоко ошибаетесь, причем в несколько раз ошибаетесь. – Он вытянул из грузового отсека пару сапожек, изготовленных явно в какой-то из артелей быткомбината. – Тэ-экс, – скептически осмотрел он обувку, – сорок третий… Нога у меня какая-то нестандартная, сам не могу понять, не то сорок второй, не то сорок третий, – пожаловался он парню, – но эти, по всему, должны пойти, надо примерить. Вот что ваши права стоят, голубь ты мой сизокрылый, –