Инкские войны. Incas. Игорь Олен
сколько селений – столько и соглядатаев. Устрашился я и признал: «Господин наш – Тýпак Йупанки!» А тот посол-то из Тумписа: «Попрошу, – говорит, – чтоб пустили меня к Титу Йáвару, как советовал мне Римаче, градоначальник». В моих мозгах Апу-римак19 взгремел, и мне вспомнилось, что изменников вешают вверх ногами, дом, поля засыпают, род убивают. «Ложь сказал!» – кричу. А посол этот сбросил с себя вдруг шубу, стал в ярком фартуке и вопит: «Кóхиль я! люблю правду!» Я рассказал тогда всё о нынешнем Хромоногом и Пача Кýтеке, захвативших власть, и услышал: «Чистых кровей Тýмпальа Вечный! Равен ему солнцекровый муж Титу Йáвар, будущий Набольший Господин!».
– Таинственные дела! Чудесные! – Айуана разлил вино в чаши. – Грозные страны за Айавакой, что уже наша! Дивные мастера там, дивные!
– Страны сильные… – и Римаче придвинулся. – Слушай! Кóхиль сказал: у Тумписа воинов двести тысяч; у Киту – семьдесят тысяч. Ежели Титу Йáвар, наш господин, да север соединятся вдруг…
Оба хекая выпили «Голову» да «Любовников», ведь у них в питие «свобода» плюс «в питие они грешники». И они опьянели.
Винный сосуд "Любовники"
– …предан айльу-панака! Скажи мне… Мне Титу Йáвар… шлю тебя в Чачапуйу, там жди приказа… Айау хайли!! Ты, Айуана, срок придёт, будешь главным жрецом в Чачапуйе, я – управителем. Забирай! Дарю тебе эти… все!
– Найдут – накажут! – нёс Айуана, но таки принял подаренные сосуды, шатко побрёл прочь, вспомнивши: – Рек Пача Кýтек: тайно берёшь подношенья – смерть…
Хозяин, спровадив гостя, начал амурничать, но заснул. Девушка выскочила во двор. Кручи рвались к созвездиям… Вон дом любимого, вниз от площади… Уай, зачем пришли инки и её отдали старой пьянице?
– Чача! – днём наставлял Римаче. – Сеяли мы Великому пашни. Славно! Будем делать дорогу: ближе к нам станет Куско; войско поспеет, если нас кто обидит. Завтра с рассветом всем на дорогу, и будем строить!
Темень сгустилась, и псы молчали, не видя Лиса… Некогда не было в Луне пятен, вся была светлая. Воспылав страстью, Лис, спрыгнув с тучи, бросился на неё, приклеился, и с тех пор они вместе, шавкам на зависть. Нынче же псы молчали, ведь Луны не было.
Тени скользили. Сиа впускала их. Кáвас встречал их и пересчитывал. В очаге тлели угли.
– Тридцать здесь. Все.
Он вытащил золотой Клубень. Все повалились плача:
– Здесь он!
– Родитель!
– Землю Сосущий!!
Приветили вслед за тем птичье чучело, вытащенное из тряпок и почитаемое вторым кумиром.
– Тучегонитель!
– Бог!!
Дёргая крыльями, кондор, танцуя, пел:
Лис, взобравшийся на небо,
был ещё лисёнком малым,
когда я любимым чача
из-за гор высокоснежных,
Клубень-брат, тебя доставил.
А теперь ты мне поведай,
как живут герои-чача.
Ответствовал писк:
Брат,
Бурная горная река близ Куско.