Хеопс. Игорь Олен
Воины пали ниц.
Петефхапи, шагнув вперёд, поклонился, сыпля пыль.
– Царица! Кот глас шлёт. Его крепкой помощью взят Синай. Правда, не весь пока. Ибо вызван я с поля боя… Знал бы, будешь ты – вымылся бы, оделся.
Дама сказала: – Меч царя! Небти-Чебти, внуку Львиноголовой Сóхмет и внуку Бáстет, кошек-богинь, пришлют с моего стола рыбу, и молоко, и сыр. Тебе ж дар – Египет, тобой спасаемый много лет.
– Твой весь! – Воин повёл искалеченным носом и отвернулся к канцлеру. – Пищи б им, Хамуас, мудрейший. Где разместиться им? – Петефхапи снимал шлем и меч, совал их в бок, денщику.
– Где? На лужайке… Там… – махнул чати и после видел, как солдатня мчит к пруду, с ходу валясь в него. – Славно… – выдавил он, скрыв тягу перепороть их и отдать в рабство. Сéнмута, офицера, он послал в дом свой. – Идём же, – звал он, – в дом мой, в прохладу. Чтó я скажу – тревожит.
– Здесь скажи… А вы прочь! – Дама велела свите, чуя смысл встречи и не желая лишних.
Хамуас начал: – О, цвет Египта! О, ты, царица! Я, быв на море, плавал на барку, чтобы царь внял мне, будет он, вечный Хор и Хорахти…
– Хватит! – вскинулась дама, звякнув браслетами. – Пусть просто будет, или не кончим за славословием.
– Истинно! – отступал в тень пальм Хамуас. – Не так давно я был в Дельте, где тот Ра-Кедит. Сев в лодку, я приплыл к барке. Но мне не внял царь. Он сказал, сойдёт с барки, коль будет чудо… А почему я был? Почему терял время, нужное для правления? Ибо чин мой велик царской милостью, но и гнев царский страшен, коль возгорится!
– Так! – кивнул Петефхапи, держась от них дальше пахнущим телом, хоть никто не давал знать, что страждет. – Сотник плошает – горе. Чати3 плошает – может пасть царство.
– Истинно! – Канцлер тронул плечо его. – Истинно ты сказал, друг! Ра клянусь, Птахом, что дела плохи! Без царя сиры мы!
– Вздор… – Хенутсен сломила висшую с пальмы ветку. – Он сделал выбор: он выбрал море и свою шлюху, эту Эсмэ… Поёт она ему там? Пускай! Египет как-нибудь проживёт. Чернь вырастит хлеб, как раньше, жрецы поднесут богам, Петефхапи сразит врагов… Ты, чати, правь страной. И… я наставлю Хефрена, сына-наследника, пусть правит тоже. Ибо его трон. Царь же пусть ждёт чудес. Сойдёт с барки, коль будет чудо? Так сказал?
Хамуас оглядел тайком и её, и воина и поморщился, слыша визг Небти-Чебти, моемого в пруду, где плавали золотые рыбки… что теперь сдохнут. Челядь уже несла блюда и, ясно, пиво. В зной солдатня, знал канцлер, пьёт это пиво, а после мочится и рыгает… Он подавил злость, в том числе на гостей: ум – детский, не видят дальше себя и внешнего. Дел-то всего для них, что Хеопс сидит год в той барке. Не видят, что происходит. А – происходит.
– Враг жизни! – крикнул вдруг он рабу, что обрезáл куст. – Ты станешь падалью для гиен, клянусь! Режь выше!.. – Он поклонился. – Прости, царица. Частности – образ общего. Кавардак в стране… Объяснить надо много, а ты не хочешь в дом, где сесть бы и обсудить дела… Может, в аллею
Высший чин в Египте Древнего царства, канцлер.