Алина. Сергей и Дина Волсини
и потом только, оторвав головы от тарелок и сыто выпятив животы, уселись поудобнее, попивать чай и глядеть на наших дам.
– Вы как будто неделю не ели, – заметила Лия, и мы все засмеялись.
В голосе ее впервые мне послышалась доброта и какая-то ласковая насмешка. Мишаня тоже размяк от еды и от ее ласкового тона. Наклонив голову над столом, он сбоку заглянул ей в лицо и сказал:
– Голодный мужчина – сердитый мужчина.
– Надо было кашу поесть, я же предлагала, – произнесла она, почему-то глядя на меня, а не на него.
Мишаня вскинулся и фыркнул от смеха:
– Кашу…
– А что? Уже не восемнадцать лет, пора следить за своим здоровьем.
Сама она клевала изюм и орешки, подбирая их с тарелки длинными пальцами.
– Алина готовит вам по утрам кашу? – вдруг спросила она, продолжая смотреть на меня прямым и улыбчивым взглядом.
– Нет! – воскликнула Алина.
– Да, – вместе с ней ответил я, и все снова рассмеялись.
– Я не кашу, я омлеты готовлю или бутерброды… – поправилась Алина.
– Омлеты? – Лия изумленно изогнула бровь.
– Ну да…
– Когда это ты научилась делать омлеты? Ты же не умела никогда. Знаете, – обратилась она ко мне и ко всем нам, – соберется делать омлет, яиц разобьет, я не знаю сколько, болтает там что-то, болтает, переворачивает на сковородке по сто раз, помидоры добавит, сыра чуть ли не килограмм, еще чего-то, продуктов изведет целый холодильник! А потом приносит к столу и говорит – будем есть яичницу. И так каждый раз, – она повела кистью руки и посмотрела на Алину со снисходительностью матери к неразумному ребенку. – Так теперь, говоришь, научилась?
– Ну да, вроде научилась…
– И что, Алексею нравится, как ты готовишь? – не успокаивалась она.
– Алеша все равно каши не любит…
– Алина прекрасно меня кормит, – поставил я точку, спасая Алину от опасной темы.
– Лия тоже когда-то прекрасно меня кормила, – вздохнул Мишаня. – И прекрасно готовила.
– А что, разве сейчас я плохо готовлю? – она снова почему-то смотрела на нас с Алиной, а не на него, и улыбалась нам как будто заговорщицки.
– Сейчас? – Мишаня, наоборот, весь развернулся к ней и искал, требовал ее взгляда, но напрасно, и только буравил глазами ее профиль. – Сейчас, Лия?
– Да, сейчас. А что?
– Да я не знаю, когда ты вообще последний раз для меня готовила!
– Две недели назад.
Мишаня удивленно поднял брови, потом нахмурился, вспоминая.
– На день рождения Темы, что ли? – наконец изрек он. – Да.
– Ха! – криво ухмыльнулся он.
– А что, тебе не понравилось?
Он поставил на стол локти, уронил голову и, покачав перед нами костистым безволосым затылком, с горечью прошептал:
– Ну ты даешь.
Что-то между ними происходило, но я не понимал, что именно. Алина, я видел, тоже. Мы с ней слушали этот странный разговор