Белый китель. Аркадий Застырец
перед сном не заводам и войнам
Вручают себя через праведный страх,
А – кто с кулачком, в средостение вжатым,
Кто с шёпотом, стоном и звоном стекла —
Они отдаются красивым вожатым,
Опасным и взрослым, как в улье пчела.
Они отдаются их длинным ресницам,
Пилоткам и бантам, гофре и плиссе,
И после им снится, не вправе явиться,
Вожатая Саша на мокром шоссе,
Вожатая Таня в сиреневой майке
И чёрных трусах на зарядке-заре,
Чьи груди то в небо глядят без утайки,
То тонут в тени, как котята в ведре;
Командой в строю к поворотам неволя,
Вожатая Лена, чьи гольфы – как снег,
Вожатая Уля, вожатая Оля…
А девочкам – только вожатый Олег.
В лодке, не считая
Вменённые равнине и низине
Душой в обмен на ветра вещество,
В с утра холодной лодочной резине
Мы были живы все до одного.
До над костром консервов и печенья,
До краденой капусты на пути
Гребли мы против вечного теченья,
Чтоб на закате вовсе не грести.
И до и после скорое скольженье
Меж двух опор бетонного моста,
Ломая в тёмной глади отраженье,
Мне снилось раз, наверно, больше ста.
Склонялись ивы в воду берегами,
Курилась в поле солнечная гарь…
И расширялся медленно, кругами
Мой сухопутный жалобный словарь.
Я забывал в извивах лабиринта
О примитивном правиле руки,
Не отличая лук от гиацинта
И лишь по вкусу – море от реки.
73-й
В семьдесят третьем году
между песком и травою
Я ли по небу иду
в драповом сером пальто?
Я ли рискую упасть
в города тьму с головою,
Точно в толпу акробат
из парусов шапито?
Точно ли это меня
в семьдесят третьем колене
Люди явили на свет,
мама с трудом родила,
Корь, и объяв, не взяла
в жарко-чудовищном крене
И скарлатина, сдавив,
дух испустить не дала?
Может ли быть, что со мной,
под руку, гибкая, рядом
Движешься, как тишина,
и не боясь высоты,
Мне уступаешь во всём —
шёпотом или же взглядом,
Или понурым кивком —
невероятная ты?
Мне ли открыты цветов
дикорастущих пещеры,
Где укрывается шмель
или пирует пчела?
И неужели меня,
полного меди и серы,
Не упустил ни на миг
ангел мой из-под крыла?
Как тяга…
Как тяга медленной реки,
В своей громаде незаметна,
Вода к воде стремится тщетно
И тащит стрежнем топляки;
Как сила тонного песка,
Ползя по мертвенной