Дело Дантона. Сценическая хроника.. Станислава Пшибышевская
Может быть. Сделайте с этим что-нибудь. С такой головой меня невозможно воспринимать всерьез.
ПАРИКМАХЕР. Сегодня уже поздно. Завтра я приду еще. И то сказать, ни у кого из моих клиентов нет таких густых волос. Гребень в них так и утопает.
РОБЕСПЬЕР (через несколько секунд). Кстати о клиентах – у вас множество источников информации. Говорят, Верховный Судья снова искушает людей по ночам? Вы что-нибудь слышали?
ПАРИКМАХЕР (в смущении). Какой только ерунды не наслушаешься…
РОБЕСПЬЕР. Ну и что же? Может, это меня считают теперь тем таинственным существом?
ПАРИКМАХЕР. Боже сохрани! Нет, до этого еще не дошло…
РОБЕСПЬЕР (уже энергичнее). Итак?
ПАРИКМАХЕР. Говорят, ч-что… что Дантон.
Робеспьер цепенеет. Гнетущее молчание.
РОБЕСПЬЕР (естественным, но слишком монотонным голосом). Откуда вы…
ПАРИКМАХЕР (все больше теряясь). Простите, гражданин… не могу…то есть я п-предпочел бы… не…
РОБЕСПЬЕР (равнодушно). Хватит об этом. (Негромкий стук.) Войдите!
Входит Элеонора Дюпле, 25 лет. Останавливается в дверях.
Добрый день! Прошу извинить, что не встаю. Пожалуйста, заходите…
ЭЛЕОНОРА (пожимает ему руку и садится). Вы уже поднялись с постели? Не слишком ли рано?..
РОБЕСПЬЕР (широко улыбнувшись). Слишком рано… это после пяти-то недель! Да в такой день, как сегодня, поднялся бы и труп.
ЭЛЕОНОРА. Но земля все еще качается под ногами… не так ли?
РОБЕСПЬЕР. Немножко – но это лишь придает ей особую прелесть. Никак не могу насытиться этим блаженством – передвигаться свободно. Мускулы возвращаются к жизни… Нет ничего приятнее, чем жизнь, дорогая мадемуазель.
Парикмахер отступил на шаг и оглядывает свою работу.
ПАРИКМАХЕР. Ну что ж, по-моему, вы готовы.
Подает ему зеркало, которое Робеспьер опасливо отстраняет.
РОБЕСПЬЕР. Нет… лучше себя не видеть. Спасибо. Пожалуйста, приходите завтра в обычное время!
Парикмахер кланяется и уходит. Робеспьер поворачивается в кресле, облокачивается о ручку и, неопределенно улыбаясь, смотрит в глаза своей столь же неподвижной возлюбленной.
Внезапно он поднимается и протягивает ей руки.
Поздороваемся, львица.
Элеонора спокойно поднимается, они обнимают и целуют друг друга. Однако ей этого недостаточно, она медленно опускается на колени, скользя лицом и корпусом по плечу, груди, боку, обеим сторонам бедра своего друга. Он стоит, опираясь о стол, который от него довольно далеко, чтобы не потерять равновесия, когда она обхватывает его колени, изогнувшись назад в восхитительно неудобной позе. Он защищается – не слишком уверенно – левой рукой. Лишь когда ее руки оказываются ниже бедер, он с трудом и несколько судорожно переводит дыхание и серьезно просит.
Ах, Лео… Перестань.
Она, конечно, делает вид, будто не слышит. Тише и настоятельней.
Перестань… перестань.
Отталкивает ее правой рукой. Когда она поднимается,