Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу (сборник). Джорджетт Хейер
bien[8], тогда молоко и сахар? Вы посмотрели мои картины? Сейчас я объясню, что хотел выразить в них.
– Буду очень рад. Чувствую, они полны смысла.
Эти слова прозвучали как стартовый выстрел, и художник оседлал своего любимого конька. Полчаса он многословно и бессвязно излагал свои мысли, пока Чарльз не почувствовал, что погружается в ночной кошмар. Однако его вежливые вопросы и восторженный интерес окончательно развязали язык Дювалю, и тот стал туманно распространяться о своем вынужденном пребывании во Фрэмли.
Поняв, что любые попытки расспросить Дюваля подробнее могут спугнуть его, Чарльз ограничился простым сочувствием.
– Кто бы вас ни держал здесь, он самый настоящий преступник.
Его слова достигли цели.
– Да, форменный негодяй. Вы даже не представляете! Но я ему отомщу, и довольно скоро. Он у меня попляшет! Заплатит сполна за все эти годы, что я провел в ссылке.
Изо рта у него стекала тоненькая струйка. Он был похож на собаку, пускающую слюну при виде кости.
Чарльз почувствовал, что зря теряет время, выслушивая сумасшедшего. Брезгливо отвернувшись, принялся снова рассматривать картины и вскоре сделал свой выбор. Увидев, что покупатель остановился на наименее футуристической из всех его картин, Дюваль огорчился, но после безуспешной попытки сбыть ему «Закат в преисподней» смирился и стал заворачивать более умеренных «Жнецов».
Небо за окном нахмурилось, и когда Чарльз уже собрался уходить, полумрак комнаты осветила молния, за которой сразу последовал зловещий раскат грома. Начинался дождь, и Чарльзу, оставившему плащ дома, пришлось задержаться.
С приближением грозы художник впал в беспокойство, и когда потемнело, стал оглядываться, словно за спиной у него кто-то стоял. Когда снова прогремел гром, близкий и оглушительный, он испуганно дернулся и что-то пробормотал насчет лампы. После чего исчез в кухне и вскоре появился с дешевой масляной лампой, поставив ее на стол.
– Не люблю темноты, – объяснил Дюваль. – Возможно, это покажется вам странным, но когда долго живешь один, невольно появляются причуды. – Он вздрогнул и уставился на Чарльза. – Но есть вещи, которые не объяснишь причудами.
Он опять посмотрел по сторонам и, склонившись к гостю, тихо произнес:
– Я знаю, что он за мной следит. Чувствую его взгляд за окном. Дверь у меня всегда на запоре, но когда я выхожу, он следует за мной. Я слышу его шаги, однако никого не вижу. Порой мне кажется, будто я больше не выдержу, по ночам здесь очень тихо, а я совсем один. Так легко сойти с ума. Но пока я в своем уме. Нет, я не сумасшедший.
– Кто же за вами следит? – невозмутимо спросил Чарльз. – У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?
Дюваль покачал головой:
– Не знаю.
– Надеюсь, не наш Монах?
Вздрогнув, художник побелел как полотно.
– Нет, нет! Но говорите тише. Кто знает, может, нас подслушивают?
В стекло стучал дождь, и вряд ли кто-нибудь
Ну, хорошо (