Ужин втроем. Мы так с тобой похожи…. Анна Данилова
ты стоишь? Иди… – и Соня, усевшись в кресло, взяла на колени телефон…
Нора, стоя под душем, размышляла о последней фразе, сказанной Соней про Дашу. «Уж не думает ли она, что здесь, в поездке, Дашу ей заменю я? Что я буду ходить за ней по пятам и исполнять все ее желания? Что буду стелить ей постель, мыть посуду и гладить платья?..»
Посвежевшая, она вышла в длинном голубом махровом халате, который нашла в ванной, и с наслаждением вдохнула в себя свежий воздух…
– Сейчас принесут завтрак, а я мигом, – и она скрылась в ванной. Нора отыскав в недрах своего необъятного кофра фен, посушила волосы, уложила их, припудрила нос, подкрасила ресницы и, достав из рюкзачка блокнот и ручку, раскрыла его.
Из дневника Норы И.
«В Парижском метро я увидела много женщин, и поняла, что Соня была права, когда говорила, что в Европе одеваются очень скромно. Молодые девушки ходят в джинсах, шортах и простых прозрачных платьях, на ногах плоская удобная, хотя и изящная обувь… Очень много длинноволосых парней, и волосы у них, кстати, чистые… Лица у большинства людей спокойные, кажется, что стоит к ним подойти и спросить что-нибудь на русском, как тебе сразу же ответят, и ты все поймешь… Соня меня немного раздражает. Я чувствую, что она хочет обратиться ко мне, как к служанке, но что-то ее все-таки сдерживает. Вот бы узнать, что именно?»
Юноша, вкативший в номер столик на колесах, пробормотав что-то, исчез.
– Вот черт, я забыла ему дать чаевые… Ну ничего, дам, когда он вернется… Итак, что здесь у нас? Ты извини, но я выбирала на свой вкус. Ничего особенного, еда самая обычная…
Нора подсела к столу и увидела корзинку с круасанами, чашки с кофейником, вазочки с джемом, масло, холодную курицу.
– Я передумала идти гулять. Сейчас мы поработаем немного, потому что эта Анжелика не идет у меня из головы… Это хорошо, что ты ни о чем меня не спрашиваешь, ты молодец, держишься, потому что я бы на твоем месте давно бы уже удушила меня за такое свинское обращение к тебе…
Из романа Сони Л.
«Что касается компромата, то здесь мы были виноваты обе: и я, и Л. Просто после того, как наша обожаемая Марина Васильевна ушла в декрет, для нас настала собачья жизнь. В интернате работают одни садисты, вернее, садистки. Им, этим воспитательницам, всегда доставляло удовольствие унизить воспитанницу. К ребятам еще они относились более-менее уважительно и некоторым даже симпатизировали, а мы их раздражали своей молодостью, нежной кожей, здоровыми зубами и волосами…
Все началось с того, что у нас с Л. кончилось мыло. Оно кончилось не только у нас, а у всех девчонок. Сложности были и с шампунями. Чтобы проникнуть на склад и отовариться, как это мы делали раньше, не могло быть и речи. Оставалось одно – украсть деньги. И мы знали, где эти деньги можно было взять. У Зохина в кабинете стоял сейф, в котором лежали деньги на покупку компьютера. Но это деньги были ЧИСТЫЕ. Мы же хотели взять деньги, которые Зохину привез один коммерсант, который