Ненависть. Юлия Остапенко
же к нему прикасалась Клирис… которая сейчас казалась такой далекой, что он почти не верил в ее существование.
– Тебе придется пройти через это снова, чтобы понять,– чуть слышно сказала Гвиндейл.– Тебе придется… снова. Понимаешь?
Он слегка кивнул, чувствуя, как медленно закрываются глаза, и не имея ни малейшего желания противостоять навалившейся на плечи усталости.
– Ты опять окажешься там,– шелестел голос Серого Оракула,– но теперь ты знаешь, что должно произойти. Зная это, забудь о том, что кажется. Забудь о том, кто ты в этом сне. Забудь о том, что хочется чувствовать. И тогда ты, может быть, поймешь.
Ее руки примерзли к его плоти: правая – к кисти, левая – к щеке. И он знал, что если попытается сейчас отстраниться, то услышит, как с треском рвется его кожа, прилипшая к ее ледяному телу. Но ему не хотелось отстраняться, хоть он и не был исполнен восторга по поводу того, что ему предстояло. Снова… в самом деле, снова. Да. Почему бы и нет? Правда, он столько раз прокручивал в голове ту ночь, что сомневался в возможности увидеть среди глубоко въевшихся в память деталей хоть что-то новое… хоть что-то важное.
Но ей лучше знать. Гвиндейл все знает лучше. На то она и Оракул. А может, ему просто хотелось наконец поверить, что кто-то может ответить на его во– прос.
Дэмьен поверил и открыл глаза.
…Гостиница была очень приличной. Не высший класс, в столице бoльшая часть постоялых домов на порядок лучше, но для такого небольшого города, как Тэберг, вполне пристойный уровень. Человек, которого надо было убить, выезжал послезавтра ночью. Заказчик пожелал, чтобы убийство состоялось вне стен города, и у Дэмьена, таким образом, было два дня на кутеж и знакомство с местными достопримечательностями. Заказчик, естественно, не был осведомлен о том, что нанятый им убийца человек необщительный, сдержанный и нелюбопытный, что сама идея кутежа идет вразрез с его профессиональным кодексом, а осмотр достопримечательностей, ограничивавшихся древним монументом какому-то великому полководцу местного масштаба, не возбуждал в нем особого интереса. Впрочем, Дэмьен не стал спорить, когда заказчик щедро выделил ему две трети гонорара «на проживание», как он выразился. Дэмьен всегда брал вперед половину, но две трети, так две трети, ладно уж. От этого он не станет выполнять свою работу ни более, ни менее ретиво.
Он снял комнату, привычно осмотрел ее на предмет чего-нибудь подозрительного и вышел в зал, такой же чистый, светлый и в меру роскошный, как и апартаменты. Столы были лакированные, стулья (а не скамьи или табуретки, как в большинстве постоялых дворов) – с темной, довольно новой бархатной обивкой, пол натерт до блеска, матерчатые обои на стенах, барельеф на потолке, и все это мирно и гостеприимно сияло в свете десятков свеч, вставленных в начищенные бронзовые канделябры. Очень, очень приличное место. Цена соответствующая, впрочем. Он неплохо зарабатывал, но нечасто мог позволить себе подобные гостиницы.
Дэмьен сел за столик в углу зала – он всегда садился в углу, чтобы лучше видеть тех, кто находится в помещении. К