Лилия Белая. Эпический роман. Лариса Малмыгина
беглянка принялась за хлеба. Уж что-что, а они у нее получались на славу.
Тесто поднялось сразу, будто давно ждало своего часа. Запахло уютом, повеяло теплом, и умирающий от тяжкой немочи открыл большие, с красными прожилками, глаза.
«Как у кролика», – снова подумала новоявленная хозяюшка и, схватив полную кружку воды, поторопилась к внезапно пробудившемуся.
– Ты кто? – сделав большой жадный глоток, невыразительно поинтересовался у прекрасного видения заново родившийся. – Тебя прислали ко мне Новоселовы?
– Я ехала мимо и решила попроситься к вам на ночлег, – крайне смутившись, пролепетала Уленька. – А потом увидела вас, возлежащего без сознания. Вот и решила….
– Тебе необходимо бежать отсюда, – нахмурил темные брови юноша. – Возле меня притаилась смерть, и нет никакой необходимости в том, чтобы вместо одной жертвы костлявая забрала две.
– Не гони меня, – с тревогой всматриваясь в правильные черты лица нареченного, жалобно всхлипнула Улюшка. – Некуда идти мне. На улице сиротинушку ожидает погибель, а здесь, кто знает, может, Господь и пожалеет горемычную.
Ничего не сказал парень, а только откинулся на подушку и снова впал в беспамятство.
Пришло время приниматься за тяжкую, опасную работу, которая могла закончиться ее кончиной, тем не менее, Уля с решимостью засучила рукава новой городской кофты, подаренной любвеобильным Дементием Евсеичем в той, другой жизни.
Прошло две недели. Каждый день навещала отшельников раскрасневшаяся от мороза Фаина и, надрывно кашляя в расписную варежку, неизменно приносила беспамятному подопечному что-нибудь вкусненькое. Она настороженно наблюдала за действиями взявшейся из неизвестности персоны, и, видимо, оставалась довольна теми операциями, кои Ульяна совершала на ее глазах. Все шло своим чередом. Но однажды, когда на дворе завывала метель, Уля встала после ночи, проведенной на полати, разбитая, словно кто-то неведомый колотил ее тело железными кулаками. Спотыкаясь на ровном месте, она подошла к кровати Германа и с радостью обнаружила, что парень открыл глаза.
– Хочу есть, – покрываясь алым румянцем, признался он и как-то по-новому взглянул на прелестную девушку, спасшую его от старухи смерти.
«У него прочистились глазоньки», – с нежностью подумала юная сиделка, и ее маленькое неопытное сердечко часто-часто застучало в груди.
– Сейчас, сейчас, – засуетилась хозяюшка и побежала к печи, чтобы согреть нареченному настоящих русских блинов, благо четыре яйца еще вчера принесла любезная Фаинька.
Сковородка с кушаньем была уже совсем рядом, как у Уленьки отчаянно закружилась голова. Тихо ойкнув, девушка попыталась ухватиться за несуществующую опору, но та, словно дразня ее, медленно отплыла от беглянки на приличное расстояние. Крепко стиснув зубы, Уля шагнула к не обшитой бревенчатой стене и, не достигнув места назначения, неожиданно для самой себя кулем повалилась на холодный