Дети Владимировской набережной (сборник). Сергей Надькин
ему было не о чем.
– Ты с кем разговаривал, Василий Иванович? – спросил Филин Чуйкова.
– Я разговаривал со штабом капитана Колышева, Виктор Константинович. Мат на мате, на него не хватило.
– Ничего, ничего, у меня мечта знаешь, какая?
– Говори? – нагнулся головой Чуйков к Филину.
– Ну слушай, раз хочешь знать! – говорил строгим голосом Филин.
Заинтересовавшись серьезно, Чуйков повторил еще раз:
– Говори.
– Я возьму в плен целый батальон Колчака, прикажу надеть на рукава солдат бывшего противника красные повязки и отправлю агитировать за Советскую власть, – дал идею Чуйкову Филин.
– Здорово, задумка. Думаешь, получится, товарищ Филин?
– Думаю, выйдет, товарищ Чуйков. Я думаю, задумка неплохая, но сначала надо с товарищем Пылаевым посоветоваться. С комиссаром нашей дивизии.
– Ну ничего, опыт большой агитировать за Советскую власть. Заруби себе на носу, товарищ Филин, – ответом Виктор выговорил, – а то…
28-я дивизия наступала вдоль железной дороги на Екатеринбург – Сарапул. Юный командир красноармеец Титов с товарищами Азиным и Пылаевым перерубили весь штаб 32-го Камского полка. Игорь с размахом перерубил голову капитану Колышеву. Кровь ручьем протекала по доскам пола. Ненависть влезала в голову паренька, прежде всего классовая. В бою, некогда размышлять, нужно заносить над противником саблю. Влево, вправо, рубить голову врагу и не смотреть на догонявшего, пытавшегося выпрыгнуть в окно противника Пылаева, рубившего саблей поручика на выходе у дверей Азина. За этот бой скоро все трое получили как с куста представление на ордена Боевого Красного знамени.
Позже было предательство начальника дивизии 7-й армии Романова, перешедшего на сторону Колчака. Потом отступление из Елабуги на Бондюжские заводы. Запахом измены в колоннах первого батальона начался бунт.
– Все, хватит, отвоевались! Домой пора! – требовала благими криками собранная на площади Елабуги колонна дезертиров. Все, хватит, голодные в брюхе, словами не кормят! Воздухом не наешься! – кричал, обращаясь к голодным солдатам, товарищ Троц.
– Правильно, – гудела толпа оратору со всех сторон.
– Пулеметы и беспощадный эскадрон нацелены на вас. Первый залп поверху! Если не послушаетесь, всех покосят, всех покосят и порубят! – обратился Петр Якушев к толпе заговорщиков.
– Рубать своих придется, – сказал Василию Ивановичу Чуйкову Игорь Титов. Выхватил с ножен саблю. – Лучше сдаваться, пока не поздно, обратился с призывом в толпу Игорь Титов.
Площадь уже была в плотном окружении бойцов коммунистического батальона. Игорь оглядел бойцов, в руках дезертиров стали подниматься вверх ложки – сдаться на милость советским властям.
– Послушались – и правильно поступили. Другого выход нет! – крикнул бунтовщикам Игорь. Юноша улыбался.
– Давай их сюда! Выводи зачинщиков! – приказал бойцам Петро Якушев.
В сутки шесть десятков из семи сотен бойцов по решению ревтрибунала расстреляли.