Таежная вечерня (сборник). Александр Пешков
предваряющих какое-то важное событие, а гулкий огонь оживал, будто сердце спящей красавицы. Ему чудилось утреннее солнце в розовой меховой шапочке, скрип снега под ногами Кати, пронзительная синева неба и накрахмаленный иней на ветках.
Саня просыпался, словно в гостях!
Это странное и праздничное чувство не покидало его все утро. Он и раньше думал, что человек в тайге только гость и должен вести себя соответственно: скромно и торжественно. Но теперь праздник у него был связан с Катей.
Однажды девушка нашла под нарами баян, который оставили ему туристы:
– Что он в сырости лежит? Испортишь!
– Боялся, что украдут. Это Сергей Иванович мне оставил.
Впервые она обрадовалась:
– А я с семи лет играю!
– Хорошее дело.
– Сама пошла, без мамы, – сказала она гордо, – и записалась в музыкальную школу!
Катя вспомнила тот день, когда записали ее в класс баяна! Она шла по улице и пела, не обращая внимания на прохожих. Потому что никто раньше так внимательно не слушал ее и не старался отыскать в ее детской душе музыкальный родничок!
Она накинула на круглое плечо потертую лямку, обняла баян руками, будто согревая его, и задумалась. Она словно превратилась в хрупкую девочку, сидящую на концертном стуле, упираясь острым подбородком в холодную планку баяна и чуть отталкиваясь носками белых туфель от пола.
– Детская восточная песенка про цыплят! – сказала Катя громко и запела: – Гип-гип, джу-джа-ляри!..
Там, где кнопки не выдавали нужный звук, она нетерпеливо хлопала пальцами по перламутровой планке:
– Гип-гип, джу-джа-ляри! Гип-гип, – Катя запнулась. – Короче, песня про то, как цыплята клюют зернышки!
Красные всполохи от печи плясали на бревенчатой стене, наполняя дом искрами детского праздника.
– А с десяти лет я на свадьбах играла! Нас с мамой приглашали…
Снег валил и валил, за окном был слышен его нескончаемый шорох. В такие вечера им казалось, что они оторваны от всех людей на сотню верст, а от прошлой жизни – на сотню лет.
– Когда же он кончится? – тоскливо смотрела гостья в окно. – Придется на лыжах идти!
Освещенные утренними лучами облака были белее снега, который казался серым, еще дремавшим меж заметенных пихт. От ветра или пролетевшей птицы снежинки слетали с ветвей с особой морозной сухостью.
Саня встал на лыжи и пошел за поваленными осинами, пока их окончательно не скрыло снегом.
Морозец был слабый.
Ноябрьское солнце только к полудню проняло тайгу. Подтаявший на пихтах снег слегка парил, сочился каплями, а то и вовсе соскальзывал влажной плюхой вниз, заставляя качнуться освободившуюся ветку и вызывая тем беспокойство у мелких птах.
Желтый солнечный луч зацепился за лыжный след позади Сани и покатился вниз до замерзающей реки, превратившейся уже в темный ручей.
На белых склонах виднелись свежие заячьи следы. Вчерашняя лыжня была взбуровлена напрочь их ночными бегами.
Пройдя