Таежная вечерня (сборник). Александр Пешков
скинули куртки, оставшись в потных майках.
Катя поставила перед ними два стакана.
– А себе? – спросил Буча, слизывая катышки с усов.
– Я с незнакомыми не пью!
Буча сделал вид, что удивился, но лишь для того, чтобы проорать хриплым голосом:
– О как! Да нас вся тайга знает!.. Мы и Соловья помним, – он подрезал ладонью воздух ниже стола, – еще вот таким!
– Мы уже три избы спалили! – подтвердил Шмель, почти ласково, потом засмеялся. – Не бойся, твою не тронем!
Катя взяла тряпку:
– Погодите, я протру!
– Да ладно, нам не спать на нем, – медленно произнес Буча, доставая из кармана трубку.
Подходя к дому, Саня заметил отчаянный рывок дыма, будто он прочищал закопченное горло трубы. Возле крыльца стояли лыжи, валялись рюкзаки: темные пятна от пота уже подернулись инеем.
– Вот и хозяин! – приветствовал его Шмель.
Раньше он никогда не называл Соловья хозяином: ни уважительно, ни насмешливо. А Буча налил водки и протянул ему, будто эстафетную палочку:
– Такую кралю отхватил, Саня!
Катя улыбалась, но гостям была не рада. Она стояла возле них с какой-то странной покорностью.
– Смотри-ка, – Буча кивнул на березовые топорища с изящным загибом. – Соловей даже вырезать стал фигуристее!
– Говорят, ты ее выменял? – спросил Шмель. – На медведицу свою: баш на баш!
– Соловей может, – подтвердил его друг. Он смотрел на Саню так, будто хотел сказать: дуракам везет.
Саня бочком прошел мимо них, повесил варежки над печкой, подобрал упавший со штанины снежный катышек и бросил в ведро. Катя смотрела на него, и ей хотелось, чтобы он перекрестился сейчас на свою икону.
– Изменился ты, Соловьюша! – похвалил Буча, шумно высасывая из трубки дым. – Похорошел!
– А он линяет два раза в год! – засмеялся Шмель, глядя на девушку. – Посмотрим на него весной, если Катюха не сбежит! А, Катя? Останешься у него?
Обычно туристы не интересовались Саниной жизнью, но сегодня вели себя по-другому, и причиной тому была Катя. Это перед ней Буча лениво выгибал спинку:
– Хорошо, что медведица сейчас спит!
– Страшно было идти? – Катя поставила чайник на печь.
– Нет. Потому что теперь можно консервы оставлять в своей избушке!..
– А раньше?
– Летом спрятали на чердаке, пришли – банки разбросаны, а сгущенка съедена! Санина подружка нашла!
– Точно она?
– Она! Тут другое непонятно, – нарочито долго пожал Буча крепкими полными плечами, – как отличила тушенку от сгущенки? Ведь банки одинаковые и без оберток! Сгущенку съела, а тушенку не тронула!
От нетерпения Катя стряхнула капли воды с ладоней:
– Ну, как?
– Она номера знала на крышках! – сказал Буча так тихо, что если бы кто не расслышал и повторил вопрос, то обрушил бы на себя волну смеха. А так смеялись все поровну!..
– А вы приносите сгущенку к нам! – предложила вдруг Катя.
– Так