Мое облако – справа. Киноповести. Ю. Лугин
все-таки физик?
– Физик бы догадался лед сверху в умывальнике продавить, чтобы вода из него снизу текла.
– Проницательности вам… то есть тебе, Вася, не занимать! Такого, я бы даже взяла с собой…
– В субботу в поселковый клуб на танцы? – обрадовано перебивает ее Тулайкин быстрой скороговоркой.
– В разведку! — говорит Алевтина уже в дверях.
Тулайкин выходит следом, возвращается с пузатым чайником, который запасливый Иваныч всегда держит на плите, и заваривает чай. С уходом Алевтины напускная веселость с Тулайкина слетает, поморщившись, он массирует предплечье ампутированной руки, садится за стол и рассматривает документы Алевтины.
– Было дело под Полтавой, значит. Целых три курса Педагогического… – Тулайкин остановившимся взглядом смотрит в заледенелое окно…
Небо на востоке перечеркивают одна за другой четыре осветительные ракеты.
– Ч-черт, не успели! – чертыхается капитан Семенов.
Предутренняя зимняя тишина взрывается залпами дальнобойной артиллерии и воем проносящихся над головой снарядов, и через несколько секунд черная линия горизонта на западе освещается багровыми взрывами.
Тулайкин и капитан Семенов стоят перед входом в блиндаж ротного КП.
– Придется тебе самому, лейтенант. Шагай вдоль окопа – пригнувшись, а то какая-нибудь шальная дура в лоб прилетит. Здесь недалеко. Твой взвод крайний – с той стороны холма правый фланг соседнего батальона. На реверансы и по душам поговорить с подчиненными времени у тебя в обрез. Задача одна – поднять и повести. Когда две зеленые ракеты увидишь. Во взводе восемнадцать человек, обстрелянных пятеро, прочие, вроде тебя, новобранцы. Сержант, Семен Стаценко, он из кадровых. Командовать тебе придется, но какую и когда команду орать, ты у него на всякий пожарный спроси. Или шибко гордый, чтобы спрашивать, а, лейтенант?
– Не, не гордый, товарищ капитан. Только не сегодня. Тактическим действиям взвода, роты и батальона во время наступления нас хорошо учили. А вот после боя… – Тулайкин не договаривает.
Семенов, хмыкнув, пристально смотрит Тулайкину в глаза.
– Не гордый, но и не дурак, вижу. Стало быть, все понимаешь? Не страшно?
– Терпимо. Я больше этих, как вы сказали, реверансов боялся. Покажусь или как бойцам авторитетным командиром…
Канонада внезапно смолкает. Капитану это не нравится:
– Рано начали. Как бы не пришлось по темноте…
Артобстрел возобновляется с еще большей силой.
Семенов с облегчением вздыхает, подтягивает ремень и надевает солдатскую каску поверх шапки-ушанки.
– Надо понимать, снаряды успели подвезти и теперь немчуре больше свинцовых плюх достанется. Ну, бывай, лейтенант!
– Значит, пока не рассветет? – пожимает протянутую Семеновым руку Тулайкин.
– По темноте просто нельзя. Мало снега выпало, чтобы нечаянно не наступить и не споткнуться. На этом