Розовый дельфин (сборник). Роман Коробенков
недолго дрожала массивом форм над нашими головами, закрыв все глубокой тенью, сквозь которую едва прослеживался докучливый огонь. Она сделала еще шаг к нам, загнав покорную человеческую малость практически себе под ноги. Тут мы разглядели другую занятную особенность: необъятные стопы неведомой дивы во всей своей белоснежности и возвышенности подъемов оказались аккуратно упакованы в самодельные открытые туфли. Тряпичные, цвета пергамента, они, начинаясь от рыжей земли, круто вздымались на высокие каблуки, роль которых исполняли две безудержно крепкие мужские фигуры. Мужчины выглядели более рослыми, нежели я, с рельефами и выступами мышц, на чьей мощи и обширности и покоились великолепные пятки могучей незнакомки. При каждом шаге атлетические тела подкаблучников, вначале высоко подлетев, при падении терпели чудовищный излом, мышечная масса выпирала, грозя лопнуть, плечи почти вминались в колени, и лишь свирепое усилие и долгая тренировка, казалось, позволяли им устоять, не будучи втертыми в пыль.
– Что тебе нужно? – остро и храбро вскрикнула Алиса, взмахом головы отбросив с лица обожженную челку, за которую раньше будто пыталась прятаться.
– Мнееее?! – гневно переспросила Аномалия, двинув роскошными бровями и покачиваясь над нами. Мы трепетно вжались друг в друга. – Яяяяя – богиняяяяя! Мнееее нужно все…
Лица ее атлетов были смазаны, на чугунных лбах не читалось мыслей, и лишь на бронзовых шеях первыми привычными фрагментами проступали массивные кадыки. Казалось, большей мыслью семафорили колени богини, ее ногти, ямки на изгибах рук и ног, динамика самостоятельных волос.
– Что вам нужно от нас?! – закричал я, пытаясь понять ее отношение к нам и пряча между мной и Алисой горячий пистолет, молчащий столько времени.
– Вы должны отдать мне кое-что, – бритвенно улыбаясь, ответила Аномалия, чуть наклонив в нашу сторону прекрасное лицо, украшенное идеально круглой родинкой над сильной верх ней г у бой. Тела подкаблучников за дрожали, борясь с перепадами давлений, но выстояли.
– Что именно? – вопросил я, разглядывая ее с мужской жадностью и крепче прижимая к себе Алису.
Аномалия не ответила, ее опять сотряс беззвучный смех. Она выпрямилась, смяв почти по щиколотки бедных атлетов, отбросила руки назад, подъяв грудную клетку, полную гипертрофированной женской красоты, после чего так же резко успокоилась и острым пальцем указала на коляску.
Мы с Алисой переглянулись.
Едва ли среди нашего смешного человеческого скарба, который и путешествовал-то при нас лишь как воспоминание о том, кто мы есть и что когда-то все было иначе, могло быть нечто, интересующее эту неместную жизнь в ее величине и величии. Одновременно, но с разных концов мы пролистали в уме нехитрый каталог вещей, что занимали своей немногочисленностью тканый прямоугольник коляски, но так и не подобрали правдоподобного ответа.
– Заберите… – открыл было я рот, предполагая, что особенно бороться