Убийство на улице Дюма. Мэри Лу Лонгворт

      – Вы сказали, что ненавидели дуайена, – напомнил он.

      – Ну… «ненавидела» – пожалуй, слишком сильное слово. Он не справлялся со своей работой и, мне кажется, знал это. Поэтому не гнушался манипуляциями и лживыми обещаниями, и вот это я в нем не любила. Как ученого я его тоже высоко не ставила… он публиковался редко, был специалистом по Клюни, но когда туда ездил, мне кажется, его больше интересовала не работа, а бургундское вино. Но ненавидеть – нет, пожалуй, не ненавидела.

      – У него должно быть много врагов, раз он так обращался с людьми, – заметил Верлак. – Но настолько ли он был невыносим, чтобы его за это убили?

      При слове «убили» мадам Бонне напряглась. Разгладились морщины на идеально загорелом лице: родители Марин любили ходьбу и обожали солнце – в отличие от своей дочери.

      – В припадке ярости? – предположила она. – Вы же полицейские, вы должны знать, способны ли люди на такое.

      – В припадке ярости – бывает, – ответил Полик.

      – Бернар Родье на приеме был в ярости, конечно, но до припадка далеко, – сообщила мадам Бонне.

      – Расскажите подробнее об этом приеме, доктор Бонне, – попросил комиссар.

      – Я не знаю, о чем говорили Жорж и Бернар, мне мешала музыка. Все слышали, как Жорж кричал Бернару: «И мое решение окончательно!» – а потом Бернар ушел, хлопнув дверью. Но каждому из нас случалось хлопнуть дверью после разговора с Жоржем Мутом, и мне тоже. Потом Жорж сделал заявление, что не собирается уходить в отставку ни сейчас, ни в ближайшее время. Видимо, это он и сказал Бернару, и вот почему, как мы все решили, Бернар хлопнул дверью. Но об этом лучше спросить самого доктора Родье.

      – В котором часу вы ушли с приема? – спросил Верлак.

      Мадам Бонне приподняла брови, удивленная тем, что от нее требуют алиби.

      – Рано, сразу после Бернара. Я была дома в половине одиннадцатого, а мой муж – отец Марин, – добавила она, будто желая напомнить судье о его связи с семьей Бонне, – уже меня ждал. Мы выпили травяного чаю, почитали еще около часа, потом потушили свет и спали до восьми утра.

      – Не кажется ли вам странным, что профессор Мут покинул свою квартиру так поздно, после приема, и через весь город пошел на работу?

      Флоранс Бонне скрестила руки на груди, задумалась на миг, опустив глаза к кремовой юбке.