Любовь и мороженое. Дженна Эванс Уэлч
потряс ее за плечо. – Mamma[7]. Она крепко спит, но ты смотри. – Он прошептал ей в самое ухо: – Я только что видел Боно в Таварнуцце.
Женщина распахнула глаза и резко села. Рен засмеялся.
– Лоренцо Феррара! Не смей так делать!
– Каролина, это моя мама, Одетта. Она была фанаткой группы U2. Когда в начале девяностых они устроили тур по Европе, она ездила на каждый их концерт. Очевидно, она сильно к ним привязана.
– Я тебе покажу «сильно привязана»! – Она потянулась за очками, надвинула их на нос и оглядела меня: – Ох, Лоренцо, где ты ее нашел?
– Мы только что встретились на холме за кладбищем. Она приехала туда к отцу на лето.
– Ты одна из нас!
– Американка? – уточнила я.
– Эмигрантка.
Скорее «заложница». Но об этом лучше не говорить первому встречному.
– Погоди-ка. – Одетта придвинулась поближе. – Я слышала, что ты приедешь. Ты дочка Говарда Мерсера?
– Да, Лина.
– Ее полное имя – Каролина, – добавил Рен.
– Зовите меня просто Лина.
– Слава богу, что ты приехала! Нам тут не хватает американцев. Особенно живых, – добавила она, махнув рукой в сторону кладбища. – Я так рада тебя видеть. Ты уже знаешь итальянский?
– Выучила фраз пять.
– Каких? – поинтересовался Рен.
– При тебе говорить не буду. Не хочу показаться идиоткой.
– Che peccato[8]. – Он пожал плечами. Одетта поморщилась:
– Обещай мне не использовать ни одну из них в этом доме. Я хочу провести лето, представляя, что я не в Италии.
– И как, получается? – ухмыльнулся Рен. – Знаешь, учитывая итальянского мужа и итальянских детей…
– Я принесу нам что-нибудь попить, – сказала она, не обращая внимания на слова сына. – Устраивайтесь поудобнее. – Одетта сжала мое плечо и вышла из комнаты.
– Я же говорил, что она будет счастлива, – сказал Рен.
– Она правда ненавидит Италию?
– Ничего подобного. Мама рассердилась, что этим летом мы не поехали в Техас. Но обычно, когда мы туда приезжаем, она три месяца кряду жалуется на ужасную еду и людей, которые ходят в пижамах по улице.
– Кто так делает?
– Много кто, поверь мне. Это как эпидемия.
– Твоя мама художница? – Я указала на стол.
– Да. Она расписывает керамические плитки, в основном рисует на них виды Тосканы. Их продает один парень в своем магазинчике во Флоренции, и туристы выкладывают за эти плитки чуть ли не миллиарды долларов. Их бы удар хватил, узнай они, что пейзажи рисует американка.
Рен протянул мне плитку. На ней был изображен желтый домик посреди двух холмов.
– Очень красиво.
– Тебе надо сходить наверх. Там целая стена раскрашенных мамой плиток.
Я отложила картину:
– Ты тоже творческий человек?
– Я? Нет. Не особо.
– Я тоже. А вот моя мама тоже была своего рода художником. Она работала фотографом.
– Круто! Делала семейные портреты?
– Нет, ее больше привлекало искусство. Мамины работы висели
Мама (итал.).
Жалко! (итал.).