Искушение Анжелики. Анн Голон
после того, как они напали на английскую деревню, оно вполне соответствовало переменчивому мышлению дикарей.
Сила характера Анжелики заставила их пойти туда, куда они идти не собирались, и они почти забыли, зачем сражались вчера вечером и что они тут делают с ней и горсткой глупых англичан. Теперь их интересовало только одно: какие плоды будет иметь приключение, в которое она их вовлекла.
Однако Пиксарет все-таки счел нужным напомнить ей о главном.
– Не забывай, что ты моя пленница, – повторил он, тыча указательным пальцем в грудь Анжелики.
– Да знаю я, знаю, я же тебе уже говорила, что охотно это признаю. Разве я как-то мешаю тебе быть рядом? Спроси у своих товарищей, похожа ли я на пленницу, которая хочет убежать?..
Озадаченный изощренностью ее рассуждений, в которых он увидел некую двусмысленность и вместе с тем комизм, Пиксарет склонил голову набок, чтобы поразмыслить, и его глаза заблестели от удовольствия, в то время как двое его товарищей громко советовали ему, как быть.
– В Голдсборо ты сможешь продать меня моему мужу, – объясняла Анжелика. – Он очень богат, и я уверена, что он будет с вами щедр. Во всяком случае, я на это надеюсь, – добавила она, напустив на себя мрачный вид, к вящему веселью индейцев.
При мысли о том, что супругу белой женщины придется выкупать свою жену, они знатно посмеялись.
Положительно, можно было изрядно поразвлечься, следуя за белой женщиной с верховьев Кеннебека и англичанами, которых она тащила за собой.
Всем известно, что йенгли – самые неуклюжие животные на земле, а эти йенгли, ставшие еще более неловкими из-за страха и ран, ступали особенно тяжело, спотыкаясь и падая на каждом шагу, и переворачивали каноэ, если те попадали хоть в малейший водоворот.
«Ох уж эти йенгли!.. Глядя на них, можно умереть со смеху», – повторяли индейцы, держась за животы. Затем, чтобы показать, что хозяева здесь они, командовали:
– Идите, идите! Прибавьте шагу, англичане! Вы убивали наших миссионеров, жгли наши хижины, глумились над нашей верой. Покуда вас не окрестят, вы для нас ничто, даже не существа с белой кожей, хотя ваши праотцы-язычники и были богами.
Так, слушая болтовню краснокожих, несчастные пленники добрались к вечеру до бухты Сабадахок, где сливались устья рек Кеннебек и Андроскоггин.
Горизонт застилала дымка, и к этому морскому туману примешивался запах пожарища.
Анжелика проворно взобралась на невысокий холм.
В серой дымке не белел ни единый парус.
Бухта был пуста. В море не курсировало ни одно судно, на котором высматривали бы появление людей на берегу, чтобы подойти и взять их на борт.
Нигде не было видно «Ларошельца», небольшой яхты, на борту которой ее бы встретил Ле Галь, а может быть, даже сам Жоффрей!
На месте встречи не было никого! Никого!..
Начал накрапывать мелкий дождик. Анжелика прислонилась к стволу сосны. Окружающая ее местность дышала смертью и запустением. Слева в небо черным грибом поднимался дым. Там находился Шипскот,