Избранные. Боди-хоррор. Алексей Жарков
поля. Учёный чувствовал, как волосы на голове медленно приподнимаются. Мощности нарастали, но требовалось, чтобы гомункул захотел воскресить кролика!
Подопытный тыкал пальцем в тушку и шевелил губами, словно беззвучно повторял слово «талифа».
Леонид Николаевич опустил последний рычаг. Затем схватил гомункула за запястье и насильно прижал его руку к сетке на столике.
– Талифа куми! – проговорил он, глядя дёрнувшемуся от неожиданности существу в глаза. – Скажи это!
– Талифа… куми, – проговорил уродец в клетке. Голос его прозвучал глухо, но это не имело значения.
– Он оживёт и будет таким же мягким, как и тот, которого ты гладил, – сказал Леонид Николаевич, убирая пальцы с запястья гомункула. – Пусть он воскреснет!
Похоже, подопытный отлично его понял, потому что прижал ладонь к сетке и, уставившись на неё, громко повторил:
– Талифа куми!
Лаборатория наполнилась грохотом. Воздух стремительно нагревался, и в нём возникло странное, едва уловимое человеческим глазом сияние. Оно разлилось по комнате, но затем начало аккумулироваться вокруг столика, где под металлической сеткой лежал труп кролика.
На глазах у Леонида Николаевича полуразложившаяся плоть начала восстанавливаться. При этом не наблюдалось никакого соблюдения закона о сохранении вещества: клетки появлялись из ниоткуда – возможно, из других, неведомых миров, или формировались ещё каким-то необъяснимым образом.
Вот уже исчезли трупные пятна, и кожа кролика приобрела естественный розовый оттенок. Очень быстро она начала покрываться шерстью.
Гомункул был в восторге. Его глаза горели, и он не убирал руку с сетки, продолжая повторять заклинание, видимо, полагая, что это ускорит процесс.
Леонид Николаевич с трудом очнулся от оцепенения, в которое впал, глядя на то, как падаль вновь становится живым существом.
Когда кролик вдруг забился в судорогах, а затем поднялся на все четыре лапы, гомункул издал торжествующий возглас и попытался скинуть со стола металлическую сетку. Очевидно, он хотел забрать воскрешённого себе.
Профессор убрал сетку, и подопытный, поймав кролика за уши, втащил его в свою клетку. Уложив зверька на сгибе локтя, он принялся неуклюже, но сосредоточенно гладить его.
Леонид Николаевич отключил приборы и сел на стул. Он чувствовал с одной стороны страшную усталость – безусловно, нервного происхождения – а с другой – восторг. Первый же эксперимент прошёл удачно! Это ли не чудо? Теперь он сможет сделать всё, что задумал – совершенно всё!
Дойдёт до самого конца.
Он постарался взять себя в руки. Опыт ещё не закончен. Надо убедиться, что «ген Иисуса» позволяет возвращать к жизни любые останки. Остались ещё две тушки. Пусть гомункул поиграет с кроликом – но не слишком долго, а то ему надоест, и исчезнет стимул воскрешать.
Леонид Николаевич поднялся и пошёл за следующим трупом, представлявшим собой совсем разложившуюся, но ещё державшуюся на костях плоть.
*