Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься. Виктор Тимченко
были лишены, например, бретонцы – они должны были учиться разговаривать на северофранцузском диалекте, возведённом в ранг официального языка. А как иначе можно было создать общий язык? Есть свидетельства современников, которые утверждали, что в те времена один «француз» часто не понимал другого «француза», жившего «на расстоянии семи-восьми лье» – по-современному, за полсотни километров.
С другой стороны – где предел понятности языка? Какой объём понимания является истинным пониманием? Где в поле понимания проходит граница между пониманием и непониманием? Тем более что датчане, норвежцы и шведы – отдельные языки! – понимают друг друга, а некоторые немцы (баварцы, платтдойче…), если будут говорить исключительно на диалектах, никогда не поймут друг друга.
Когда голландцы получили политическую независимость, то одна из разновидностей нижнефранконского диалекта немецкого языка, на котором они говорили, стала отдельным языком. Все остальные языковые формы остались диалектами.
Характерен пример Норвегии. На протяжении веков здесь письменным языком был датский. Во время борьбы норвежцев за независимость от датского господства шла борьба и за «свой» язык. Независимая Норвегия первым делом письменно закрепила отличия местного говора от литературного датского. Сейчас лингвисты считают датский и норвежский разными языками – не по филологическим, а по политическим соображениям.
Язык всегда был игрушкой политиков. Часто для диалекта, который только стремится стать языком, чтобы отделить его от основного официального языка, принималась особая орфография, за счёт заимствований расширялась лексика. Так, различная орфография принята в близкородственных сербском и хорватском языках, а также в хинди (Индия) и урду (Пакистан). Во время «украинизации» Украины в 20-х годах прошлого века (проходившей под девизом «Прочь от Москвы!») из украинской лексики удалялись русские слова, которые заменялись чаще всего польскими или чешскими. Такой подход был признан большевиками «националистическим», и уже грамматика 1933 года снова «приблизила» украинский язык к русскому.
И наоборот: если есть на то политическая воля, то язык может официально объявляться диалектом – такое происходило часто там, где господствующая нация не хотела дать «языковой козырь» националистам. В XIX веке в школах Великобритании были запрещены валлийский (речь жителей Уэльса) и шотландский языки. Подавление языков меньшинств продолжается и в XXI веке: турки, например, запрещают курдский язык «как несуществующий», а самих курдов называют «горными турками», которые якобы забыли свой родной – турецкий! – язык.
В 20-х годах ХХ века в СССР молдавский язык, который считается специалистами идентичным румынскому, был переведён из политических соображений с (румынской) латыни на (распространённую в СССР) кириллицу. После провозглашения независимости Молдовы латинская графика была