«Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года). Борис Колоницкий
влиял на формирование образа Керенского, подтверждая его репутацию как вождя переворота. Уже упоминавшийся Зензинов, видный эсер, писал в первом номере партийной газеты, вышедшем 15 марта: «А. Ф. Керенский отказался выпустить Щегловитова из Думы и, заперев его на ключ в министерском павильоне, заставил тем самым присутствующих вступить на революционный путь. Этот момент был одним из поворотных пунктов движения». К данному эпизоду Зензинов вернулся и в своих мемуарах, отмечая, что то был один из важных «жестов», определивших течение революции[235].
Так же воспринимали арест Щегловитова и некоторые другие современники. Автор «Петроградской газеты» описывал противостояние сил «старого» и «нового», олицетворяемого Керенским: «Два враждебных мира, два непримиримых противника стояли в грозный час решения друг перед другом. Старый, величественно важный сановник, столп реакции, и молодой избранник, смелый поборник великой цели свободы и народовластия. Коршун и орел»[236].
Об аресте Щегловитова сторонники Керенского часто упоминали после Февраля. В изображении одного из провинциальных приверженцев министра это действие выглядело не как импровизация, а как спланированная заранее акция лидера революции, который предусмотрительно и тщательно подготовил решающий удар, сокрушивший режим:
Когда в Думу пришли первые революционные полки, когда они бродили по Таврическому дворцу и спрашивали: «Что нам делать?», а все еще колебались что-нибудь предпринять… Керенский немедленно вытребовал своих офицеров. «Вы спрашиваете, что вам делать», – обратился он к солдатам, вынимая лист бумаги с адресами всех представителей старой власти. «Вот вам, офицеры, и работа. Идите, немедленно арестуйте сторонников престола и привезите их сюда».
В бессмертной шахматной партии между Думой и властью это был в ту минуту гениальный шах и мат сторонникам Николая Второго. И этот шаг сделал Керенский[237].
Согласно некоторым версиям популярных биографий Керенского, подготовленных в 1917 году, аресты, произведенные по его приказу, позволили ему разоблачить антинародные заговоры «слуг старого режима»: «…он первым допрашивал их, и эти допросы давали не раз возможность успешно бороться с врагами России». Молодому депутату молва приписывала заслугу в прекращении стрельбы на улицах столицы, и эти слухи нашли отражение в его ранних биографиях: «Так, при допросе Керенским бывшего министра внутренних дел Протопопова 1-го марта, последний выдал ему план расположенных на домах Петрограда пулеметов, на которых полиция производила обстрел народа. Пулеметы были сняты, и стрельба прекратилась»[238].
В то же время Керенский предотвратил самосуды над арестованными, которых доставляли в Таврический дворец; это обстоятельство также должно было укреплять его авторитет[239]. Для одних современников это была яркая демонстрация той власти, которой обладал политик, другие же видели в молодом депутате сторонника
235
Партия социалистов-революционеров: Документы и материалы. Т. 3. Ч. 1. С. 25;
236
Петроградская газета. 1917. 5 марта.
237
238
Сын Великой Русской Революции Александр Федорович Керенский. С. 5.
239
Там же. С. 6.