Записки штурмовика (сборник). Георг Борн
рабочие Берлина начали стачку; забастовали шоферы автобусов, машинисты городской железной дороги и подземки, многие шоферы такси. Коммунисты здорово организовали это дело. Наши ребята требовали, чтобы НСБО[15] участвовали в стачке. В то время как транспортникам сокращают заработную плату, в городском управлении каждый день раскрываются все новые мошенничества, чиновники набивают себе карманы, покупают виллы и автомобили. Недавно «Ангрифф» писал, что один социал-демократический советник продал еврею Шенкеру все берлинские пристани по Шпрее и каналам. Шенкер заплатил за это городу лишь полтора миллиона марок, а на пристанях только баржи и доски стоили около трех миллионов марок.
Сначала наши руководители были против стачки. Тогда в НСБО и СА началось брожение, кое-кто кричал об измене программе. И только после этого национал-социалисты получили разрешение от руководства участвовать в стачке. Интересно было смотреть, как тысячные толпы людей шагают пешком по улицам. Как только появится автобус, его живо опрокидывают. Несколько шоферов, которые пожадничали и выехали на работу, получили по заслугам – от их такси остались одни обломки. Полиция разъезжала в своих грузовиках с карабинами между колен. По-моему, это самый подходящий момент для того, чтобы мобилизовать СА. Мы бы захватили Вильгельмштрассе[16], Бендлерштрассе[17] и Александрплац[18]. Но наши командиры уговаривают нас не делать глупостей и не вмешиваться в политику. СА – это солдат, а политикой должны заниматься другие. Если солдат лезет не в свое дело, то он уже не солдат, а дерьмо.
25 декабря 1932 г.
Стачка кончилась, но как-то непонятно. Много народу арестовано, но все это коммунисты. Говорят, что наши представители голосовали против продолжения стачки. Кто это им позволил? Настроение у нас в штандартах все хуже и хуже. Все ходят злые, каждый день ссоры и драки.
Я третьего дня подрался с одним студентом, он поступил в СА уже после меня. Сначала у нас зашел спор о стачке, потом он меня назвал большевиком и рабочей свиньей. Я рассвирепел, пустил ему красную юшку. Он хотел пырнуть меня ножом. Я полез в карман за маузером. Нас разняли.
Все смотрят друг на друга волком. Один парень, очень молчаливый и насупленный, исчез из казармы; говорят, что ушел к коммунистам. Некоторые наши штурмовики приносят «Шварце фане» Отто Штрассера и журнал Стеннеса[19].
Вчера была выдача денег, и нам выдали только по три марки на неделю. Фон Люкке объяснил, что у нас в кассе нет денег и что Гитлер уже задолжал несколько миллионов марок. Кто это ему, интересно, дал столько денег взаймы? Как я понимаю, это делают банки, а ведь мы с ними боремся.
Леман, который говорит обычно только о жратве и пиве, вдруг начал скандалить:
– Нам не дают монеты, а вожди покупают автомобили.
Фон Люкке налетел на него, но, к моему удивлению, Лемана поддержали многие ребята, и фон Люкке сразу изменил тон:
– Берите пример
НСБО – «Национал-социалистише бетрибсцеллен организацион» – национал-социалистская организация производственных ячеек
Вильгельмштрассе – улица, где помещается президент
Бендлерштрассе – улица, где находится военное министерство.
Александрплац – площадь, где находится полицейское управление
Отто Штрассер и Стеннес – руководители двух радикальных национал-социалистских групп, отколовшиеся от национал-социалистской партии до прихода Гитлера к власти