Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди. Виталий Шипаков
приказ искать казну, Иван не выказал особой прыти, медленной походкой усталого, израненного человека он направился к шатру, в котором без труда нашел обитый железом сундучок, закрытый аж на два замка. Радости от сей находки Княжич не испытал, скорей, наоборот, тягостное чувство запоздалого раскаяния пробудилось в его душе. Как ни крути, а именно из-за какого-то там серебра иль золота, без которых ранее прекрасно обходился, он загубил четыре человеческих души. А ведь эти московиты зла особого ему не сделали, правда, чуть не порубили, так ведь он же сам на них напал. Невольно вспомнился Герасим, вряд ли бы святой отец одобрил подобные дела.
Потягав сундук за навесные ручки и убедившись, что одному ему его не утащить, Иван вернулся к побратиму.
– Нашел? – поинтересовался тот.
– Нашел, похоже. В шатре сундук о двух замках стоит, чему ж еще, как не казне, в нем быть, – совсем безрадостно ответил Княжич. По озабоченному выражению Ванькина лица Кольцо сразу догадался о его переживаниях.
– Вот те на, да ты, гляжу, совсем не рад удаче нашей. Уж не о слугах ли царевых печалиться удумал? Так это зря. Кто им наши головы мешал срубить? Просто надо было не в шатре бока отлеживать да байки у костра рассказывать, а как положено дозор нести. И вообще, это мне еще корить себя есть за что, простых стрельцов побил, а те, которых ты спровадил на тот свет, давно погибель заслужили. Запомни, Ваня, чтоб в Московском государстве право на орленую кольчугу заслужить, большою сволочью быть надо, ты уж мне поверь. Твои-то крестники наверняка опричниками были. За этих гадов, как за ядовитых пауков – чем больше попередавил, тем больше грехов на суде божьем снимется.
Произнеся такую речь, атаман окинул – Княжича тоскливым взглядом.
– Вот еще одна душа неприкаянная. Ну, казалось бы, чего парню надо – смел, умен, красив, словно красна девица, наконец, в бою на редкость удачлив, но счастлив, как и я, вряд ли будет. А все наш нрав казачий непутевый – то грешим сверх меры, то понапрасну каемся, – подумал он.
Иван, не очень-то воспрявший духом после атамановых речей, по-прежнему стоял у борта струга, глядел на воду, да размышлял над извечным на Руси вопросом – как дальше жить. Княжич уже твердо порешил, что из разбойной ватаги уйдет и вернется в станицу к отцу Герасиму. Нет, Ванька вовсе не хотел свернуть с предназначенного ему судьбой пути, а тем более порушить дружбу с Кольцо. Просто вспомнив, с каким легким сердцем он, будучи еще совсем мальцом, разил ордынцев, молодой казак дал самому себе зарок – впредь за деньги православных людей не убивать, даже и царевых московитов. Вот пойдет на крымцев иль ногайцев атаман, тогда другое дело. Еще в народе поговаривают, будто Грозный с поляками затеял свару. Казакам, на ихнем порубежье, от войны от этой никак уж не остаться в стороне. Так что еще будет у Ивана – Княжича возможность воинскую доблесть проявить, а купчишек грабить – не его призвание.
За размышленьями своими Ванька даже не заметил, как струг причалил к песчаной отмели, где их поджидал