Polystoria. Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе. Коллектив авторов
Liber pontificalis вдохновлялись, похоже, не столько агиографическими сочинениями или переведенной Иеронимом на латынь и дополненной им «Хроникой» Евсевия Кесарийского, сколько творчеством вполне светских биографов императорского Рима – Светония, Аврелия Виктора, авторов (а скорее всего, все же единственного анонимного автора) жизнеописаний Августов[2]. Как и ряд других очерков в Liber pontificalis, биография Константина I основывается, видимо, на довольно подробных записках какого-то современника. Он был настолько близок к папе, что вошел в узкий круг лиц, сопровождавших его в поездке на восток[3].
В рассказе о посещении Константином I новой столицы империи автор его жизнеописания между делом обронил замечание, давно уже привлекавшее пристальное внимание историков политического символизма. По словам хрониста, при появлении понтифика в Константинополе его голову украшал «камелавкий, – как это бывает обычно, когда он [папа] шествует [в процессии] в Риме»[4].
Приведенная фраза является самым первым упоминанием какого-то особенного головного убора римского папы и потому, естественно, вызывает немало вопросов исследователей. Как выглядел «камелавкий»? Полагался ли он одним только епископам Рима? Что он символизировал? Почему появление папы в нем было отмечено хронистом? А главное, как «камелавкий» связан с двумя более поздними головными уборами понтификов – митрой и, в особенности, знаменитой тиарой – главным символом папской власти[5] (илл. 1)?
Подробно рассматривать историю происхождения и развития римской митры и папской тиары здесь нет возможности, но без некоторых общих сведений обойтись трудно. Впервые головной убор папы назван тиарой (thyara) в том же Liber pontificalis – только в более поздней части этого сочинения – при описании избрания папы Пасхалия II в 1099 г.[6] Как полагает Г. Ладнер, это терминологическое новшество обязано своим возникновением Вульгате, где слово «thyara» относилось к головному убору первосвященника наряду, впрочем, и с другими его обозначениями: «mitra», «cidaris», а также, что для нас существенно, «camelaucum»[7]. Несомненно, папы и ранее 1099 г. носили особые шапки или венцы, только называли эту часть облачения тогда не тиарой, а «regnum», «frygium» или даже «corona» – словами, вызывавшими ассоциации отнюдь не с ветхозаветными первосвященниками, а с римскими императорами[8]. Название же «тиара» станет обычным только с XIII в. «Фригий» упоминается впервые в «Константиновом даре» – знаменитой фальшивке VIII в., – там этот головной убор назван на почетном месте среди подношений императора Константина Великого папе Сильвестру. Однако нет ни единого свидетельства того, чтобы кто-либо ранее автора «Константинова дара» называл головной убор римских епископов словом «фригий». Самые ранние сохранившиеся изображения такого убора донесли до нас монеты папы Сергия III (904–911)[9] (илл. 2а и 2б) и Бенедикта VII (974–983) (илл. 3). Папская шапка на них предстает облегающим голову, невысоким и слегка заостренным кверху «колпаком». Однако когда и при каких
Такая оценка дана еще в давней работе:
«…apostolicus pontifex cum camelauco, ut solitus est Roma procedere…» (LP. Vol. 1. P. 390).
Из историков, занимавшихся происхождением церковных и светских инсигний, кажется, одна лишь Э. Пильтц почему-то отказалась от обсуждения камелавкия папы Константина:
«His aliisque laudibus sollempniter peractis, clamide coccinea indutur a patribus et thyara capiti eius imposita comitante turba cum cantu Lateranum vectus […] adducitur» (LP. Vol. 2. P. 296).
Ibid. S. 461–462.
Подробно: