Капкан на маршала. Станислав Рем
Сталина, когда в своём докладе отметил выдуманный тем же Берией и подкинутый Абакумову факт недовольства Жукова тем, что маршала сняли с поста. Однако помнил генерал и другое. Как «хозяин», удовлетворённо хмыкнув, промолчал. И никак не отреагировал на явную ложь. А это означало одно: он, Абакумов, на том совещании высказал вслух мысль, которую желали воплотить в жизнь Берия и Сталин. А всё вместе говорило об одном: Жуков угодил в немилость.
Виктор Семёнович с силой стиснул пальцы, послышался неприятный хруст.
А вот теперь мысли руководителя СМЕРШа подошли к моменту его телефонного вранья.
Это только со стороны казалось, будто высокий, статный красавец-генерал, всегда открыто и как-то по-детски смотрящий на жизнь увалень, которого можно спокойно обвести вокруг пальца. Так об Абакумове мог думать только человек, не знающий реалий тех дней. В окружении «хозяина» не могло быть недалёких людей. Чтобы прийти на высший пост и стать одним из приближённых Иосифа Виссарионовича, следовало наработать огромнейший опыт «хождения по трупам» и умения подстраиваться под высшее руководство, приобрести опыт ликвидации личных врагов и конкурентов. Так что ни о какой недалёкости не могло идти и речи. И об этом знал каждый из окружения САМОГО, а потому в Кремле круглосуточно царила ненормальная атмосфера недоверия.
Виктор Семёнович, как и все кремлёвские служащие, опасался за свою карьеру, что автоматически означало и за саму жизнь. А потому Абакумов постоянно находился настороже и каждое слово, каждое действие, каждое распоряжение «хозяина» и Берии проецировал на себя: как это отразится на нём? Не исключая событий последних дней.
Ложь заключалась в том, что руководитель СМЕРШа прекрасно знал причину неявки капитана Рыбака на службу. Тот действительно последние три дня работал со «смершевцами» по балтийской разведшколе. Но на службу он не вышел не потому, что снова выехал в лагерь военнопленных отработать с теми, кого СМЕРШ «отсеял» во время последних боёв при освобождении территории Прибалтики. В этот день Рыбак был занят иным. Капитан вообще покинул Москву ранним утром в танковом эшелоне. После ночного телефонного звонка Старкова. О содержании телефонного разговора старого чекиста с капитаном Виктору Семёновичу доложили только в начале седьмого утра, через полтора часа после беседы Старкова с капитаном. Хотели сразу поставить в известность, однако, увидев, что Виктор Семёнович, до крайности вымотанный за последние несколько суток, задремал в кресле, не стали того беспокоить, решили обождать. Результат: два абакумовских оперативника едва успели сесть в тот же самый состав, в котором Рыбак отправился к линии фронта. На данный момент, исходя из их доклада, переданного с узловой станции Зеленово, капитан официально, по командировочным документам, подписанным Фитиным, направлялся в Прибалтику. В особый отдел штаба Баграмяна.
Виктор Семёнович отдавал себе отчёт в том, что он рискует, умалчивая данную информацию от Берии. Но предчувствия, или, как говорил его дед, чуйка, подсказывали генералу: сегодня, сейчас именно так и следовало