О Китае. Генри Киссинджер
Эньлай, первый министр иностранных дел КНР, обобщил такой подход замкнутости в ряде своих высказываний. Новый Китай не может просто влиться в существующие дипломатические отношения. Он создаст «отдельную кухню». Отношения с новым режимом будут обсуждаться на переговорах в каждом конкретном случае. Новый Китай «уберет чисто дом перед тем, как пригласить гостей» – другими словами, освободится от длительного колониального влияния, перед тем как установить дипломатические отношения с западными «империалистическими» странами. Он использует свое влияние для «объединения народов мира» – другими словами, для поддержания революции в развивающемся мире[150].
Сторонники традиционализма в дипломатии отвергли бы такой способ бросать вызов с позиций стороннего наблюдателя как практически неосуществимый. Но Мао верил в объективное влияние идеологических и превыше всего психологических факторов. Он предложил установить психологический паритет со сверхдержавами путем расчетливого пренебрежения к их военным возможностям.
Одной из классических историй китайской традиции в стратегическом плане была «Стратагема пустого города» Чжугэ Ляна из романа «Троецарствие». В нем командующий видит приближающуюся армию, намного превосходящую его собственную. Поскольку сопротивление неизбежно приведет к уничтожению, а капитуляция лишит контроля над будущим развитием, командующий прибегает к военной уловке. Он открывает ворота своего города, садится в позу отдыхающего за игрой на лютне, а за его спиной идет обычная жизнь без каких-либо признаков паники или озабоченности как бы пустого – без армии и солдат – города. Генерал вторгшейся армии расценивает хладнокровие командующего как признак наличия скрытых резервов, останавливает свое наступление и отходит.
В показном безразличии Мао к угрозам ядерной войны, несомненно, прослеживается та же давняя традиция. С самого своего основания Китайской Народной Республике приходилось маневрировать в рамках взаимоотношений в «треугольнике» с двумя сверхдержавами, каждая из которых сама по себе могла представлять огромную угрозу, а вместе они были в состоянии раздавить Китай. Мао относился к сложившейся ситуации так, словно ее не существовало. Он утверждал, что защищен от ядерных угроз; действительно, он выработал такую общественную позицию для себя как руководителя, способного отдать в жертву сотни миллионов и даже приветствующего этот шаг как залог более скорой победы коммунистической идеологии. Трудно однозначно утверждать, верил ли сам Мао в собственные заявления по вопросам ядерной войны. Но он явно преуспел в том, чтобы убедить большинство в мире в том, что он именно это и имел в виду, – вряд ли кто-то захотел бы проверить его заявления на достоверность. (Конечно, в случае с Китаем город не был полностью «пустым». Китай в итоге сам стал обладать ядерным оружием, хотя и намного меньшим по количеству по сравнению с арсеналами Советского Союза или Соединенных
Zhang Baijia, «Zhou Enlai – The Shaper and Founder of China's Diplomacy», in Michael H. Hunt and Niu Jun, eds.,