1850. Мария Гарзийо
позитив.
Переодевшись дома, отправляюсь на спорт. Тренер-гей заставляет нас приседать под дискотечную музыку бесчетное количество раз. «Вы чувствуете ваши ягодицы?» орет он со своей трибуны, искренне радуясь страданиям женской (а следовательно бесполезной) части общества, «Они должны быть крепкими как орех. Они должны прижиматься друг к другу, сливаться в поцелуе, а не смотреть обиженно в разные стороны!» Экий поэт, воспеватель ягодиц! Это у тебя и твоих дружков они сливаются в поцелуе, а мы, женщины по-другому устроены! «Мне на моем занятии не нужны вялые попы» – продолжает разглагольствать знаток, пока мадамы и мадмуазели, пыхтя от напряжения, пытаются заставить свои ягодицы целоваться. Выходит это не у всех, обладательницы вялых округлостей с плохоскрываемой завистью взирают на обтянутый белыми шортами идеальный зад тренера. «Закончим на коленях», – командует он, поганенько ухмыляясь двусмысленности своего заявления. По началу я не владела в должной мере французским, и вся цветистость монологов этого непризнанного поэта ускользала от меня. Теперь же мне периодически хочется вернуться в те времена блаженного непонимания. На выходе из зала я сталкиваюсь с подругой Аней, которую в этом самом зале в свое время и приобрела.
– Слушай, Кать, мне тут работу предлагают! Зарплата 5000 в месяц! – огорошивает она меня с ходу.
– Элитные туалеты мыть? – выражаю я сомнение по поводу такой манны небесной.
– Не. Продавщицей в бутик в Куршевель. Им русские девушки нужны на сезон. Ты не хочешь компанию составить?
– Куршевель это же страшно далеко. В Альпах, – замечаю я неуверенно.
– Зато сколько там олигархов!
Аня мечтательно закатывает глаза. Цель ее жизни – выйти замуж за олигарха. При том что последний не должен походить на старый гнилой гриб как какой-нибудь Березовский, а должен быть молод, хорош собой, холост, добр, умен и щедр. Не знаю, существуют ли подобные редкие экземпляры где-либо кроме как в анином воображении. На мой взгляд если и да, то этот вид давно занесен в Красную книгу и тщательно охраняется.
– Мне поздно олигархов ловить. Я замуж выхожу скоро.
– Замуж за француза всегда выйти успеешь. А такой шанс раз в жизни дается. И зарплата нехилая. Продавщица – должность, конечно, позорная, друзьям не признаешься, зато поживем в Куршевеле. Жилье, кстате, они предоставляют.
– Зарплата, конечно, неплохая. Но мне Филиппа на четыре месяца оставлять не хочется.
– Да, куда он денется, твой Филипп. Только ценить сильнее будет, – напирает Аня.
Может быть соскучится, выгонит из дома серого тюфяка, выключит телевизор и будет целыми вечерами предаваться со мной любви? Заманчивая, конечно, мысль, но сдается мне, что четыре месяца все-таки недопустимый срок расставания с любимым мужчиной.
– Ладно, если передумаешь, дашь