Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие. Александр Романов
Мне только хотелось, как страусу, зажмурить глаза, сунуть голову под подушку – и будь что будет. Разоблачайте. Драконьте. Топчите. Жалейте." («Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» 1988 г.).
И это всего лишь несколько примеров, яркие иллюстрации тому, что я изложил выше.
Другим разочаровывающим меня аспектом в творчестве Стругацких всегда было типичное для них “застопоривание сюжета”. Герои могут запереться в комнате и часами (для читателя – страницами и даже главами) сидеть и обсуждать завуалированными умными фразами бессмысленные вещи, которые не только ни на миллиметр не продвигают сюжет вперед, но даже не дают читателю узнать хоть что-то познавательное или хотя бы любопытное. В момент этого великого бессмысленного обсуждения, герои могут периодически наливать себе коньяку или водки, ходить взад-вперед по комнате, закуривать все новые и новые сигареты (лично меня герои Стругацких постоянно раздражают тем, что либо курят, либо думаю о том, чтобы закурить… будь то прошлое, будущее, Земля, Венера или другие планеты галактики), многозначительно смотреть друг на друга, читателю же, застопоренному вместе с сюжетом остается лишь мучительно ждать, когда же авторы, наконец, сжалятся над ним и дадут хоть какой-то импульс не только упражнениям по манипулированию словами и терминами, но и хоть каким-то движениям, приближающим сюжет если ни к развязке, то хотя бы какой-то кульминации. В тех произведениях, где сюжет течет более или менее стройно и логично, раздражает общая “зловонная” атмосфера (“Попытка к бегству”, ”Трудно быть богом”), в тех, где с ней все вроде бы в порядке раздражает сам сюжет или его ход (“Понедельник начинается в субботу”, “Улитки на склоне” и в особенности “За миллиард лет до конца света”). В результате выделить достойное со всех сторон произведение, которое можно было-бы назвать образцовым у данных авторов и которое можно было бы, без греха против совести, рекомендовать к прочтению, задача весьма сложная.
Есть у Стругацких и еще одна странная моему глазу черта. Они никогда не пытаются хоть чуть-чуть приукрасить этот мир, а ведь история знает много примеров, когда художник, композитор или писатель, рисуя красивые миры, были способны вдохновить тысячи других людей на хорошее и доброе (а разве не эту цель ставили для себя и сами Стругацкие?). Но нет, Аркадию и Борису словно доставляет удовольствие описывать в деталях совсем иные миры… безобразные, уродливые, жестокие и зловонные.
Создаваемая Стругацкими атмосфера произведений почти всегда предстает перед нами какой-то обветшавшей, понурой и заброшенной (и чем ближе к позднему периоду их творчества – тем больше). Если авторы описывают паркет, то он обязательно рассохшийся, если дверь – то скрипящая, если обращают внимание на ковер, то он становится старым, выцветшим и протухшим, если речь заходит о дворе перед домом, то там обязательно валяются горы мусора и царит зловоние, если герои выходят на улицу, то тротуар обязательно пыльный и потрескавшийся, даже обыкновенный сквозняк