Дочь Бога. Владимир Пожарский
ты и не ждешь – ты уже идешь ко мне. Пойми меня, Влад, я не смогу тебе прямо сейчас все рассказать. Поверь – не хочу тебе забивать голову лишним. Знай только, что я есть. Я – не сон…
– Светла, ты что – на другой планете?
– Нет-нет, – засмеялась девушка. – На Земле. Я буду тебе помогать, меня отец многому научил. И продолжает учить. Выдвини вон тот ящик…
– А кто твой отец? – спросил Рощин, с силой дернув за старинную черную ручку.
– Гермес Трисмегиста…
– Греческий бог?! – оторопел Влад.
– Нет, – улыбнулась Светла. – Не греческий. И не совсем Бог. Чуть-чуть ошибся. Правда, совсем чуть-чуть. Ты его ещё увидишь, а пока, пожалуйста, загляни в ящик.
В глубоком деревянном коробе лежал портфель-дипломат. Открыв его, Влад увидел аккуратно вделанную туда начинку компьютера с устройством для чтения памяти деревьев – он замечал знакомые платы, а в специальной кожаной ячейке – вроде бы, как мобильный телефон с большим экраном и дистанционный наушник. В одной из узких стенок кейса поблескивало круглое окошечко с линзой.
– Переносной аппарат! – выдохнул Рощин. – Я же…
– Думал о нем? Правда? – Светла обняла его за плечо. – Жаль только, что его нельзя отсюда вынести в явь. Ты бы его и так собрал, но лишний месяц дорого стоит. Сколько ещё девочек убьет тот негодяй! А с вашими властями связываться тебе ни к чему. Я не очень пока понимаю такие тонкости твоей страны. Может быть, и обойдется, но лучше – не играть с огнём. Не хочу, чтобы ты рисковал, выпиливая в том саду.
– Ты все мои мысли читаешь? Даже как-то…
– Нет. Не так. Слышу только то, что ты мне мысленно рассказываешь. Только то, что касается нас двоих. И больше ничего. Как в обычной жизни. Ну, примерно, как в обычной жизни. – Светла достала из открытого до сих пор ящичка с драгоценностями сверкающую шпильку-брошь в виде змейки и, подняв тяжелый платиновый шелк волос с плеч, заколола их на макушке. – Видишь, не могу себе отказать в естественных порывах покрасоваться перед тобой. Удаётся?
Влад быстро закивал головой, не отрывая восхищённого взгляда. Словно он хотел её всю проглотить глазами: легкие прозрачные мочки ушей, плавный полуовал подбородка, длинную линию шеи, тонкие ключицы, округлые плечи, ложбинку груди и снова полуовал. Он поразился этой почти мгновенной перемене не как мужчина, а как художник. Ведь, казалось бы, за время общения всмотрелся в её черты настолько, что мог бы с закрытыми глазами нарисовать портрет, но одно секундное мягкое колдовство с причёской – и она, оставаясь прежней, стала другой.
– Ты знаешь, сколько у меня вопросов к тебе? – наконец Рощин обрёл дар речи. – И вовсе не по поводу аппарата…
– Да. Как раз это я знаю прекрасно. Расскажу тебе всё на свете. Всё, что захочешь. А сейчас достань листок из бокового кармашка этого портфеля и постарайся запомнить основные цифры, особенно по линзе. Владик, ты уж меня извини, за того стеклянного монстра, что я тебе прошлой ночью посоветовала… Но для домашних условий он просто идеально подходит.
– Что ты, Светлочка!