Хороший отец. Ной Хоули
миновал три поста охраны. Чемодан Мюррею пришлось ставить на ленту не один раз, а дважды. Один из проверяющих объяснил, что госбезопасность повысила уровень угрозы с желтого до красного.
– Из-за того мальчишки, что застрелил сенатора, – сказал он.
«Тот мальчишка». Сюжет складывался. В нем были герой и злодей. Еще немного – и моего сына будет уже не спасти.
Аэропорт бурлил безумным котлом. Люди метались, выпучив глаза. Повсюду вооруженная охрана, военные. В наше время путешествие по воздуху и без того сравнимо с мытарствами беженца. Сегодняшний перелет был и того отчаяннее. Мы, путешествующие американцы, походили на африканцев, которых гонит по пустыне жажда; на албанцев, под оглушающие разрывы бомб бегущих в палаточные города. Мы раздевались, проходя через сканеры, наш багаж тщательно перебирали, суровые люди в форме обводили щупом наши тела, нас стерегли солдаты и собаки, обученные вынюхивать взрывчатку. Мы предъявляли проездные документы и паспорта, молясь о том, чтобы наши имена не всплыли в каком-нибудь списке.
Я, отец прославившегося на всю страну стрелка, не сомневался, что очень скоро меня опознают, и люди в белых рубашках с автоматическим оружием препроводят меня в темное нутро своей машины. Однако бюрократия славится нерасторопностью и несогласованностью действий. Я все ждал, что меня попросят отойти в сторону, а прошел досмотр почти без запинки. На самом деле мое имя попало в списки только через несколько недель – факт, вызывающий как облегчение, так и обеспокоенность по поводу способности государства обеспечить нам безопасность.
«Боинг-747» летел до Лос-Анджелеса без посадок. Дин взял мне билет в первом классе. Подавали закуски, была подушка под шею. Я пытался уснуть, но из головы не шли мысли о сыне. Самолет вывел наружу то, о чем я долго пытался забыть. Страшные и горестные воспоминания. Память с болью и чувством вины. В восемь лет Дэниел чуть не погиб в авиакатастрофе: он летел из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Это был первый год после развода с его матерью, и он прилетал ко мне на Рождество. Летел, как обычно, один, доверенный заботам замотанной стюардессы. В аэропорту он познакомился с девочкой, тоже летавшей на праздники между разведенными родителями. Ее звали Дженни Уинджер. Дженни месяц как исполнилось одиннадцать. Дети сидели рядом, в середине салона: Дэниел – у окна, Дженни – у прохода.
Я часто задумывался, чем были те перелеты для сына. Вероятно, он невольно их романтизировал: маленький мальчик без присмотра взрослых, наслаждающийся приключением. Разлука далась нелегко, но мне хотелось думать, что я помогаю сыну увидеть мир и что развод родителей ускоряет его взросление. Когда другие родители укоряли, что я отпускаю его одного, я указывал, что мой сын гораздо самостоятельнее, чем их балованное потомство. Разве не в этом наша родительская обязанность? Как можно лучше подготовить детей к самостоятельной жизни во внешнем мире?
Тот перелет случился в начале нашего развода. Кажется, Дэнни в третий раз летел один. Если приключения в аэропорту его когда-нибудь и пугали, мне он об этом не говорил. Рейс был