Кровавый и непокорённый. Николай Анатольевич Кривошея
через плечо, держа рыбу в ведре, я все ближе и ближе подходил к дому. Поднявшись в горку, я вышел на свою улицу. Пройдя дом дядьки и дойдя до лавочки, на которой я сидел вчера, я машинально присел, положив удочки и поставив ведро перед собой, при этом искоса поглядывая на тот самый дом. Ещё при подходе к нему до меня начали доноситься крики и смех. Однозначно у них был какой-то праздник. Сидя на лавочке, я навскидку подсчитал по голосам количество веселившихся там людей – их было еще больше, чем мне показалось раньше – человек 50. В голове сразу же пронеслась мысль: «мол ничего, ничего недолго музычка у вас играть будет, и на нашей улице будет праздник». Я просидел на лавочке минут десять, рассматривая улов. Рыбы в реке с каждым годом становилось все меньше и меньше. Но вдруг мое внимание привлек громкий гул мотора, раздававшийся неподалеку. Я посмотрел налево, направо – никого. Звук подъезжающего автомобиля был совсем близко. Меня это как-то насторожило, по звуку это был двигатель большого объема, больше трех литров, предположил я. И почти угадал – через несколько секунд из-за угла, справа от меня выплыл Гелентваген, черный, полностью тонированный и без номеров. Тут я насторожился еще больше. Откуда, а главное у кого в такой глуши гелик? Показалась только передняя половина кузова. Машина остановилась так, будто тайком выглядывала из-за угла улицы. Так он простоял минуту или две. В глубине души у меня закралась мысль, а что, если это всё как-то связано с Ахмедом и с его планами на месть, которую он обещал устроить мне и моей семье. Я продолжал сидеть на лавочке, делая вид что дико увлечён уловом, а сам каждые пол минуты незаметно присматривая за машиной, но Гелентваген так и продолжал стоять у самого первого дома в этой улице. Я снова предположил, а что если это за мной? Ну, а что? Рано или поздно все равно порежут или пристрелят, я не встану с лавочки и не убегу, – я не трус. Будучи фаталистом от головы до ног, я считал, что, если мне суждено сегодня умереть – наверное так тому и быть, но это ещё не значит, что я не буду яростно сражаться за свою жизнь до последнего вздоха. Если это за мной, умирать надо с честью. В последнее время я был очень вымотан морально. Драки, постоянное нарушение закона, стрельба и постоянный риск накладывали свои отпечатки на моё психическое состояние – месяц выдался тот ещё. Можно было сказать, что я уже был готов к самому плохому исходу, к белому тоннелю в конце пути, ведь я так много раз был, как говориться «на волоске». Я от кого-то слышал, что у людей, прошедших войну, например, Чечню или Афганистан, чувство понимания того, что их могут убить «потихоньку», притупляется. И зачастую многие люди, прошедшие войну и не раз рисковавшие своими жизнями на полях ожесточённых боевых сражений, погибают на гражданке, в нашем, обычном мире, например, в какой-нибудь банальной неравной дворовой драке. Исходя из моего опыта, могу с уверенностью сказать, что я из их числа. Постоянные игры в кости с судьбой, с богом или с самим чёртом на мою