В огонь и в воду. Амеде Ашар
знаками, изображавшими звуки и понятия.
– Ничего не понимаю! – говорил он со слезами: – такой уж я болван!
Эти четыре слова засели у него в голове и он почти всегда начинал ими фразу:
– Я такой уж болван!..
А между тем, он только казался добряком и дурачком: в сущности он был хитер – как лисица, ловок – как обезьяна и проворен – как белка. Не нужно было повторять ему два раза одно и тоже. Он всё понимал с полуслова и всё замечал отлично.
Скоро он и доказал это.
Раз случилось, что Гуго, который ничего не боялся, вздумал перейти выступившую из берегов речку, чтоб достать в яме карпов; вдруг он потерял дно и хотя умел плавать как рыба, но его унесло течением, он запутался в траве и едва не утонул.
Коклико, увидев беду, бросил лодку, поплыл и вытащил из воды Гуго уже без чувств. Вблизи были мельники; они бросились на помощь и окружили Гуго, которого Коклико положил на берегу. Советы посыпались со всех сторон. Наиболее сообразительные хотели уже повесить его за ноги, головой вниз, чтоб из него вылилась вода, которой он наглотался. Коклико протестовал.
– Хорошо лекарство! и здорового-то оно убьет, а больному какая может быть от него польза? – вскричал он.
– Так что же с ним делать!
– Я такой уж болван, а вот что мне кажется… тут не в воде дело, что он проглотил… и вы сами не стали бы пить, если б вас окунуть с головой в реку – ему просто не достает воздуху. Надо, значит, чтоб он вздохнул, да чтоб он согрелся, а то он совсем холодный.
И не теряя ни минуты, Коклико унес Гуго, раздел его и положил у огня так, чтоб голова была повыше.
– А теперь, дайте-ка поскорей водки!
Его слушали, сами не зная, почему. Наливши водки на шерстяную тряпку, он принялся изо всех сил растирать утопленника. Мельники взялись тоже, кто за ногу, а кто за руку. Коклико раскрыл все окна, чтоб было побольше воздуха. Наконец, грудь Гуго поднялась, и он раскрыл глаза. Первым движеньем Коклико было броситься ему на шею.
– Вот как, – сказал он, – надо спасать утопленника; хоть я и болван, а додумался до этого сам собой.
Гуго подрастал и становился совсем уж большим. Герцог де Мирпуа, навещавший их от времени до времени в Тестере, дал ему позволение охотиться за кроликами в его лесах, и Гуго пользовался этим позволением, как хотел: то ставил силки в кустах, то сторожил кроликов с луком и стрелой… Эта охота была для него любимым отдыхом от занятий; Коклико всегда был при нем.
Раз, как-то вечером, они стояли на опушке леса и мимо их проехал верхом господин с большой свитой. Это был человек большого роста и важного вида, лет тридцати; все знали, что у него горячая голова и что он скор на руку; горд он был, как эрцгерцог, и ни перед кем не стеснялся. Звали его маркиз де Сен-Эллис; он то именно купил у жидов-барышников замок Монтестрюк, заложенный им графом Гедеоном. В самую минуту их встречи, Гуго опускал в сумку штук пять убитых им кроликов.
Маркиз остановился и крикнул, важно подбоченясь:
– А сколько тут кроликов накрадено?
– Ни одного не украдено, а