Повести. Виктор Житинкин
себя так легко, казалось, что тело приобретает невесомость. Порой, вместо того, чтобы спокойно дойти до нужного места в трюме, взбрыкнешь, как молодой конь и, в считанные секунды, ноги доносят тебя туда на одном дыхании. Да и не один я делал так, иной раз, чуть увернешься от проносившегося мимо во весь дух коллеги по Команде. Это все в порядке вещей, энергия рвется наружу.
Однажды, на тренировке, я обратил внимание на то, что наш «рыжик» вел себя как-то неадекватно. Он был растерян и даже пытался «сачковать».
– Ну, что случилось? – спросил его Фирсов.
– Да так, хандра.
После тренировки Анатолий подошел ко мне, вцепился, в мой локоть и заговорщески зашептал прямо в ухо:
– Останься здесь, пусть все уйдут.
– И что это у него стряслось? – думал я, считая все же, что это просто блажь Демина.
О чем нам здесь на корабле можно секретничать? Конечно, если глубже взять, вся наша миссия секретна, до сих пор мы не знаем, что нам предстоит выполнить по прибытию к месту выгрузки. А среди нас, членов Команды, какие могут быть секреты. Размышляя так, я все же ждал его и, наконец, оставшись вдвоем, услышал:
– Не поверишь, наш трюм забит боеприпасами, как огурец семенами.
– Ну и что?
– Как, ну и что?! Как, ну и что?!
– Да так! Ты отлично знаешь, что в танк вмещается только малая часть боекомплекта, остальные боеприпасы находятся в том месте, где ты их обнаружил.
– Ты еще не знаешь, сколько их там. Случись небольшой пожар и, от нашего корабля никто никогда щепочки не найдет, а про нас вскоре все забудут, словно и не бывало нас вовсе, – пытался пугать меня Демин, пугаясь сам.
– Вывод: не кури в неположенном месте, – я сводил к шутке весь наш разговор.
– Боекомплект возится за техникой в военное время, а сейчас-то, мирное. Судя по всему, мы посланы на войну или воевать, по крайней мере.
– Так неужели до тебя это только сейчас дошло? – удивленно спросил я его.
Анатолий с ожесточением стал тереть пальцами виски, размазывая пот и грязь. Он ничего не говорил, но по его движениям, выражению лица чувствовалось, что он сейчас находится в растерянности, лихорадочно о чем-то думая.
– Хватит, хватит, – я хлопал его по плечу, стараясь успокоить.
Демин, глядя на меня внезапно помутневшим взглядом, с трудом разомкнул вдруг с чего-то спекшиеся губы, чуть понятно зашептал:
– Я не хочу умирать. Я не хочу умирать. Меня никто не спросил.
– Прекрати. Ты что раскис? – я тряс его за плечи, стараясь привести в чувство. – Давай, пойдем мыться, только смотри, ни с кем не разговаривай. Если что, сошлись на головную боль. Обо всем еще поговорим, все обдумаем. Только еще раз прошу, язык свой прикуси. Офицеры службы внутренней безопасности рядом. Затаскают.
Чтобы до конца привести Демина в порядок, ушло еще минут десять, только затем мы пошли в душ.
Я довел его до каюты, сдав из рук в руки двум крепышам, ребятам, очень