Повести. Виктор Житинкин
резво соскочил с постели и вышел из каюты. Рядом никого не было.
– Странно, – думал я. – Интересно, куда все подевались?
Думать долго не пришлось, с палубы хлынула целая толпа моих коллег из Команды. Первыми были мои друзья, Астахов и Николаевы.
– В чем дело? – недоуменно спросил я.
– А ты все спишь? Опух уже ото сна. Проспишь все самое интересное.
Окружив меня, они тянули ко мне руки, хлопая по плечам, спине и груди, гладили, и, казалось, прощупывали меня всего, словно сомневались, я ли это. Мне, только что отошедшему ото сна, стало неловко от такого внимания и, даже, немного не по себе. Подошли Руслан с Иваном Ивановичем. Они издали увидели мою растерянность и поспешили на помощь. Руслан действовал своими руками, как железными рычагами. Астахов неловко отступил перед его напором, а, поспешившие на помощь Дмитрию братья, были оттеснены могучим, но добрым Иваном Ивановичем. Руслан ухватил меня за запястье и, вытащив из окружения, потащил за собой. Все это происходило в течение нескольких секунд. Я послушно следовал за своим командиром, сзади, пыхтя и чертыхаясь, поспешал наш Иван Иванович.
Когда мы вошли в каюту, очень возбужденным остался только Руслан, мы с Иваном Ивановичем завалились на кровати, а он, нервно ходил по крошечной каюте, приводя в движение весь объем воздуха. Все же, он вскоре сел, уставился в пол, и, не поднимая головы, стал говорить:
– Странно устроены люди. Стоит только сократить дистанцию, толкуют твои действия абсолютно неверно. Они видят в твоей доброте слабость, и, сразу, стараются оседлать тебя. Нельзя допускать этого, иначе, ты потеряешь друзей. Во-первых, тех, которых слишком переоцениваешь; и, во-вторых, тех, кого недооцениваешь. В наших условиях, нельзя быть мягкотелым и слишком добрым, я не говорю бесхарактерным, чтобы не обидеть, но куда деться, так оно и есть.
Мы с Иваном Ивановичем слушали молча, не перебивая, но и не вступая в эти рассуждения. Кому адресовались они, для нас троих было ясно, но я, почему-то не считал их обидными.
Мне и самому не особо понравилось поведение моих друзей из экипажа Астахова. Да и, вообще, вся та ситуация, создавшаяся получасом раньше, была абсолютно нелепой. Эмоции моих друзей плескались через край. С одной стороны, на это была причина. Пока я спал, кто-то пустил слух, впрочем, не исключено, что так оно и было, будто бы параллельным курсом с нами, двигаются подводные лодки. По крайней мере, одну из них, видел кто-то из нашей Команды, когда та, по какой-то причине, всплыла, в полумили от нашего корабля, продолжая двигаться, не отставая и не уходя вперед. Пока все говорили о случившемся, пока спешили, хоть краешком глаза, глянуть на чудо, которого не видали, лодка исчезла, словно ее и не бывало. Каждый из Команды, по-своему истолковал слух о появлении лодки, однако, все поверили в нее. Одни считали ее нашей, другие – чужой, следящей за нами, но, возбуждение охватило всех. Вот в такую возбужденную толпу, я и врезался, и чуть не оказался