Берегини. Элина Лисовская
Великой Матери, которой служу я, Любомира, принявшая имя Йорунн, клянусь что ни мыслями, ни словом, ни делом не причиню вреда народу, принявшему меня. Все, что открыла мне Великая Мать, я клянусь использовать лишь во благо тем, кому потребуется помощь, едино человеку ли, зверю ли. В свидетели своей клятвы я призываю Великую Мать и всех богов, которых почитают собравшиеся здесь.
Любомира замолчала. Больше сказать ей было нечего, а что делать дальше она не знала. Так и стояла, и отблески пламени отражались в ее глазах золотистыми искрами. И тут неожиданно поднялся огромный пес, до сих пор смирно лежавший у ног Эйвинда. Он направился к девушке, и молодая ведунья без малейшего страха улыбнулась ему и протянула навстречу руку. Люди замерли – Вард никого к себе не подпускал, кроме конунга, да еще Асбьерна. А тут подошел, обнюхал протянутую ладонь и подставил для ласки лохматую голову. Любомира осторожно потрепала его по загривку, и пес, не терпевший чужих прикосновений, радостно завилял хвостом.
– Иди к хозяину, верный друг, – Йорунн похлопала пса по спине, и тот неторопливо вернулся на свое место. Люди зашумели, переговариваясь.
– Все видели. Все слышали. Все запомнят, – громко произнес Эйвинд, оглаживая пса. – Отныне боги и люди будут судить тебя, Йорунн, лишь по делам твоим, и никто не посмеет сказать плохое слово, если на то не будет причины. Я доверяю тебе жизнь своего народа – самое дорогое, что у меня есть, и клянусь отвечать добром за добро, милостью за милость и щедростью за рвение.
Любомира низко поклонилась:
– Тебе не придется жалеть о своем решении, Эйвинд конунг.
Когда после схода все разошлись, Хравн посмотрел на вождя и сказал:
– Ты выглядишь усталым, Эйвинд. Опять приснилось что-то дурное?
– Ты мои сны не хуже меня знаешь, – усмехнулся конунг. – Что о них говорить?
Хравн вздохнул, покачал седой головой:
– Тогда позволь я скажу о Йорунн. Большая удача в том, что она здесь появилась. Но на свет души слетаются разные люди. Найдутся и те, кто захочет его загасить. Береги молодую ведунью, конунг. Она все просит отпустить ее побродить по острову, посмотреть, что тут есть из трав. Только одну ее отпускать нельзя, а я и рад бы, да не гожусь в попутчики.
– Раз так, найду ей провожатого, – пообещал конунг. – Пусть ходит где пожелает.
Вечером Эйвинд велел позвать к себе Халльдора. Хотел узнать у названного брата, что ответила тому словенская девчонка.
– Сказала и да, и нет, – с досадой проговорил Халльдор. – Нельзя, мол, младшей сестре выходить замуж прежде старшей.
– Глупый обычай, – рассудил Эйвинд конунг. – Так можно и счастье свое переждать. Ну, вот что: найдем и старшей сестре мужа. Завтра же узнаю, может, кто из хирдманнов захочет ее взять.
– Я видел, как смотрит на нее один из твоих кормщиков, – подсказал ему младший брат. – Он говорит, будто девчонка похожа на его умершую жену.
В ту ночь Долгождане не спалось. Она лежала с закрытыми глазами