Замок на скале. Симона Вилар
уймись. Видишь, мы с тобой почти одинаково одеты. Что же до парчового тюрбана, то я намеревался надеть его сам. Впрочем, можешь взять себе любую другую шляпу по своему вкусу.
И вот теперь Бекингем сидит за пиршественным столом, нарядный и вконец измученный головной болью. Он ест, пьет и разглядывает зал, словно не замечая множества устремленных на него взглядов. Алмазный девиз огнем полыхает у него на груди, алмазные нити сверкают в складках пышного тюрбана, он держится с нарочитой небрежностью, хотя впервые в жизни жалеет, что привлекает к себе столько внимания. Его раздражают шум в зале, навязчивая музыка на хорах, запах гари в этом холодном помещении, завывания ветра за окном. Король Яков время от времени визгливо смеется, склоняясь к Кохрейну. В конце концов они встретились взглядами с венценосцем, и тот, навалившись на стол, фамильярно поманил Бекингема пальцем. Король был пьян, щеки его багровели, а маленькие глазки возбужденно поблескивали из-под светлой челки. Все, что оставалось герцогу в подобной ситуации, – это также наклониться через стол и в свою очередь поманить пальцем короля. Яков поначалу опешил, а потом расхохотался. Смеялись и гости, сочтя все происходящее удачной шуткой.
Однако чем оживленнее становился Яков, тем мрачнее казался герцог Олбэни. Порой и он поглядывал на Бекингема, и тогда герцог улыбался ему, приподнимая кубок. «Интересно, как долго у него сохранится желание защищать меня? Олбэни коварен и непостоянен. Я нужен ему только как связующее звено с Глостером. Но захочет ли он ради меня испортить отношения с Дугласами? Варварская страна! При каком еще дворе Европы посол может оказаться в таком опасном и двусмысленном положении?»
Что касается младшего из братьев Стюартов – графа Мара, то этот уже был откровенно пьян и тупо икал, уставившись на серебряный кувшин перед собой. Бекингем знал, что между братьями царит вражда, что Яков ненавидит изменчивого герцога Олбэни, а про графа Мара поговаривали, будто он без конца ворожит против братьев, стараясь свести их в могилу, чтобы самому завладеть троном.
Единственной женщиной за королевским столом была принцесса Маргарита – бледная, утомленная девушка. Казалось, этот шумный пир не доставляет ей никакой радости, она все время куталась в меховую накидку, а когда объявили третью перемену блюд, встала и, сославшись на головную боль от дыма, собралась удалиться. Но в этот самый миг на середину зала выступил церемониймейстер и, ударив жезлом об пол, возвестил о прибытии высокородной графини Ангус и ее кузена, благородного лорда Роберта Дугласа Лохливенского.
В зале наступила неожиданная тишина. Даже король перестал смеяться, а музыка на хорах умолкла. И в этом мертвенном молчании в зал вступила бледная леди Марджори Дуглас, которую вел ее кузен, держа за самые кончики пальцев.
Графиня была одета с редкостной для Шотландии роскошью – в синее узкое платье, поверх которого блистало парчой обшитое горностаем сюрко[18]. Ее высокий раздвоенный эннен[19] был также опушен горностаем и богато украшен драгоценными камнями. Она выглядела восхитительно, несмотря
Сюрко – вид верхней одежды: платье без рукавов с очень низкой проймой, чтобы можно было видеть нижнее одеяние.
Эннен – средневековый головной убор.