Еще о войне. Автобиографический очерк одного из пяти миллионов. Борис Попов

      Понос не проходил, лекарств, кроме активированного угля, который мне дал куратор, не было, и я решился на побег. Другого выхода из создавшегося положения не было.

      Дом правительства с тыльной стороны был окружен деревянным забором, за ним располагались жилые дома частной застройки. Рядом с забором была устроена уборная, которой мы пользовались. Немцы пользовались туалетами внутри здания. Выбрав момент, из уборной пролез через дыру в заборе и оказался в зоне жилых домов. Постучал в дверь одного из домов. Хозяйка, открывшая дверь, увидев русского солдата в военной форме, без волос, испугалась и захлопнула дверь, не сказав ни единого слова. Подобный прием встретил еще в двух местах. Отступать, как говорится, было некуда, и я продолжил поиск доброго человека. Мне это удалось. В одном доме, хозяйка, оглянувшись вокруг, пустила меня в дом. Она пояснила причину столь недружественного приема в других местах – немцы предупредили население, что тот, кто приютит советского военнослужащего, будет расстрелян.

      Увидев перед собой исхудавшего солдата, она решила, что я голоден и сказала с сожалением, что кроме селедки у нее ничего нет. У меня не было намерения просить какой-либо еды, тем не менее, за разговором, поедал селедку с аппетитом. Я рассказал ей о себе, дал адрес матери в Ленинграде и попросил ее написать письмо о нашей встрече после окончания войны.

      Она сообщила мне, что в начале августа немцы выгоняли население на площадь слушать обращение к населению сына Сталина Якова. Выступление не состоялось, Из репродуктора слышны были лишь помехи. Все собравшиеся разошлись, не услышав не единого слова.

      После двухчасового разговора, извинившись, что ничего большего она для меня сделать не может, хозяйка дала мне понять, что я должен уходить.

      Спустя девять лет, вместе женой навестил эту женщину, чтобы выразить благодарность за теплый прием в столь опасное время. К сожалению, встреча не получилась. Узнав меня, она испугалась. Сложилось впечатление, что она боится за свой поступок, когда попросила меня покинуть ее дом. У меня же и в мыслях не было предъявлять ей какие-либо претензии. В свое время я реально оценивал обстановку и на большее, что она для меня сделала, не рассчитывал. Нам не удалось установить теплые отношения, и мы покинули ее дом с неприятным осадком. Матери письмо она не написала.

      На самом деле, накормив меня селедкой, она спасла мне жизнь. А. Солженицин в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» писал, что тысячи заключенных ГУЛАГ’а погибали от пеллагры – желудочно-кишечного заболевания, когда пища не усваивалась организмом и заболевший умирал. Он пишет: «Могла помочь только селедка. Но где было ее взять?» Забегая вперед, скажу, что большинство пленных умирали именно от дизентерии, а вернее будет сказать от пеллагры. Пленные легко переносили тиф,